Все рассказы об отце Брауне

— Случиться может что угодно и когда угодно, — с улыбкой произнес мистер Смит. — Как я понимаю, вы всегда берете в постель револьвер. Наверное, сегодня вам лучше оставить его здесь.

Перегрин Смарт не ответил, и они вместе вышли из дома.

Секретарь и старый клерк легли, как и было велено, в хозяйской спальне. Вернее, Джеймсон лег в гардеробной, но оставил дверь открытой, так что получилось практически одно помещение. Только из спальни можно было попасть на балкон и в дальнюю комнату, где стоял сосуд с золотыми рыбками. Бойл подвинул кровать, перегородив ею вход в сокровищницу, сунул под подушку револьвер, разделся и лег, чувствуя, что принял меры против всех возможных и невозможных событий. Не было особых оснований ждать обычных воров именно сегодня, что же до мистических воров из рассказа графа, если Бойл и думал о них, засыпая, то лишь потому, что из такого вещества созданы наши сны[133]. Старый клерк возился дольше обычного, но и он, высказав всегдашние опасения, улегся в постель и заснул. Луна вышла из-за туч и вновь поблекла. Серые дома по сторонам луга словно вымерли; все было тихо, пока по краям серого неба не забрезжил первый утренний свет. И тогда произошло нечто удивительное.

Бойл был моложе и здоровее Джеймсона, поэтому спал крепче. Энергичный по натуре, он всегда просыпался с большим трудом, вдобавок в эту ночь ему снились сны из тех, что, будто щупальца спрута, обвивают пробуждающийся рассудок. В них перемешалось множество впечатлений, в частности, последний взгляд с балкона на луг и четыре серых дороги. Во сне они медленно смещались под низкий глухой звук, похожий на рокот подземной реки, хотя, вероятно, это был храп Джеймсона в гардеробной. Однако во сне рокотание было как-то связано со словами графа о мудреце, который поворачивает мир рычагами пространства-времени. Бойлу снилось, что скрежещущий подземный механизм и впрямь поворачивает всё и поэтому край земли может очутиться в саду перед домом, а сад перед домом — отодвинуться за моря.

Первым связным впечатлением стали слова песни, звучавшие под какой-то металлический аккомпанемент; голос, выводивший их со странным акцентом, был одновременно чужим и смутно знакомым. Бойл даже не мог ругаться, что не сам сочиняет эти стихи в полудреме:

Чрез море и сушу в далекой странеЛетучие рыбки вернутся ко мне,Разбудит их трель не от мира сего,Но лишь…

Он вскочил и увидел, что второй страж сокровищ уже на ногах: Джеймсон стоял в открытой балконной двери и кричал кому-то на улице:

— Кто там? Что вам нужно?

Клерк взволнованно обернулся к Бойлу и сообщил:

— Внизу кто-то бродит. Я предупреждал, добром это не кончится. Пойду хотя бы запру парадную дверь, что бы ни говорили.

Он опрометью сбежал по лестнице. Внизу лязгнул засов. Бойл вышел на балкон, взглянул на луг и подумал, что все еще спит.

На серой дороге с пустоши возникла фигура, словно прямиком из джунглей или с восточного базара, фигура из фантастических рассказов графа, фигура из «Тысячи и одной ночи». Призрачная заря делала предметы четче и одновременно лишала их цвета; в этом рассеянном свете стоял человек, одетый невероятно причудливо. Небесно-синяя ткань обвивала его голову и охватывала снизу подбородок, создавая подобие капюшона. Лицо в тени низко намотанного тюрбана выглядело маской; оно склонилось над странным музыкальным инструментом, не то серебряным, не то стальным, похожим на кривую скрипку. Незнакомец играл на ней чем-то вроде серебряного гребня, извлекавшего из струн пронзительные высокие ноты. Не успел Бойл открыть рот, как загадочный человек снова запел:

Как птички златые на ветку слетятся,Так рыбки златые ко мне возвратятся!Ко мне…

— У вас нет права здесь находиться! — крикнул Бойл, едва ли понимая, что говорит.

— У меня есть право на золотых рыбок, — величественно ответил незнакомец. Он говорил скорее как царь Соломон, чем как босоногий бедуин в драном синем бурнусе. — Они мои, и я их зову: ко мне!

Последние два слова он произнес громче и вновь провел гребнем по кривой скрипке. Высокая нота словно пронзила мозг, и тут же, будто в ответ, раздался другой звук: дрожащий шепот. Он шел из темной комнаты, где стоял шар с золотыми рыбками. Бойл обернулся, и в тот же миг шепот сменился долгим «дзынь», словно от электрического звонка, за которым последовал негромкий удар. Все это заняло не более нескольких секунд. Тут с другой стороны донеслось пыхтение: Джеймсон по-стариковски отдувался после крутой лестницы.

— По крайней мере, я запер дверь, — объявил он.

— Дверь конюшни, — отозвался Бойл из дальней комнаты.

Джеймсон вслед за ним вошел в темное помещение и увидел, что Бойл в изумлении смотрит на пол, усеянный осколками цветного стекла, словно кусками разбитой радуги.

— При чем здесь конюшня? — начал клерк.

— При том, что коня свели. Летучих коней. Вернее, рыбок. Они умчались на свист нашего араба, словно дрессированные щенки.