Все рассказы об отце Брауне

— Как они могли? — вопросил старый клерк, будто речь шла о недолжном поведении.

— Так или иначе, их нет, — коротко ответил Бойл. — Есть осколки шара, который сложно разобрать, но легко разбить. Однако рыбки исчезли бог весть как, хотя, думаю, стоило бы спросить нашего приятеля.

— Мы теряем время, — проговорил Джеймсон. — Надо немедля бежать за ним.

— Лучше немедля звонить в полицию, — возразил Бойл. — У них есть автомобили и телефоны, они догонят его куда быстрее, чем мы, бегая по деревне в ночных рубашках. Хотя, может, против этого бессильны полицейские автомобили и телефоны.

Покуда Джеймсон взволнованным голосом сообщал в участок о краже, Бойл вновь вышел на балкон и окинул взглядом рассветный пейзаж. Человека в тюрбане нигде не было, как не наблюдалось и других признаков жизни, если не считать какого-то копошения в «Синем драконе». Только сейчас Бойл сознательно отметил то, что бессознательно видел все это время: серый пейзаж был не целиком серым. По другую сторону луга светилось золотое пятнышко — лампа в одном из домов. Некое, возможно, иррациональное чувство подсказывало, что она горела всю ночь и лишь на заре поблекла. Бойл пересчитал здания: лампа горела в доме графа де Лара. Факт явно подтверждал какие-то смутные выводы, хотя секретарь и не знал какие.

Прибыл инспектор Пиннер с несколькими полицейскими и приступил к быстрым и решительным действиям, понимая, что сама нелепость дорогой безделушки наверняка вызовет газетную шумиху. Он все осмотрел, все измерил, выяснил, кто где был, снял у всех отпечатки пальцев, всех против себя настроил и остался с фактом, в который не мог поверить. Араб из пустыни прошел по английской дороге, остановился перед домом мистера Перегрина Смарта, где во внутренней комнате хранился стеклянный шар с искусственными золотыми рыбками, и пропел стишок, от которого шар взорвался, как бомба, а рыбки исчезли. Не утешили инспектора и слова иностранного графа — произнесенные вкрадчивым рокочущим голосом, — что границы человеческого познания расширились.

Каждый член маленького общества повел себя сообразно своему характеру. Сам Перегрин Смарт, вернувшись наутро из Лондона и узнав о пропаже, разумеется, испытал некоторый шок, однако — и это было очень в характере азартного старого джентльмена, чуточку похожего на воробья, — выказал больше живости в поисках, чем огорчения от потери. Человек по фамилии Хармер открыто негодовал, что, впрочем, трудно поставить ему в вину: он приехал купить рыбок, а рыбки упорхнули. Правда, его жесткие брови и усы топорщились не только от досады, а в настороженных глазах тлело подозрение; желтое лицо банкира (который приехал из Лондона в тот же день, хотя и другим поездом) притягивало их, как магнит. Отец Браун по обыкновению молчал, пока к нему не обратятся, ошарашенный Хартопп молчал, даже если обращались к нему.

Граф, конечно, не мог не прокомментировать случай, подтверждающий его взгляды. Улыбаясь противнику-рационалисту в манере человека, знающего, как оскорбить учтивостью, он заметил:

— Признайте, доктор, что по меньшей мере часть историй, неправдоподобных на ваш взгляд, выглядит сегодня реалистичнее, чем вчера. Человек в лохмотьях, точно такой, какого я описывал, мыслью разбивает стеклянный шар внутри дома — разве это не доказывает мои слова о духовных силах и материальных барьерах?

— Скорее это доказывает мои слова, — сухо ответил доктор, — что научное знание позволяет разоблачить подобные трюки.

— Неужто, доктор, вы можете пролить научный свет на эту загадку? — взволнованно спросил мистер Смарт.

— Я могу пролить свет на то, что граф называет загадкой, потому что никакой загадки нет, — ответил доктор. — Звук — всего лишь колебания воздуха, и определенные колебания могут разбить определенное стекло. Граф уверяет нас, что на Востоке общаются силой мысли, однако тот человек вовсе не думал: он пропел песенку, а затем извлек из своего инструмента высокую ноту. Очень похоже на эксперименты, в которых подобным образом разбивали стекло особого состава.

— И что, в тех экспериментах тоже бесследно исчезали тяжелые куски золота? — весело поинтересовался граф.

— Вот идет инспектор Пиннер, — сообщил Бойл. — Полагаю, он сочтет научное объяснение доктора такой же сказкой, как и мистическое объяснение графа. Мистер Пиннер настроен очень скептически. Кажется, я под подозрением.

— Мы все под подозрением, — отозвался граф.

Именно подозрения инспектора Пиннера заставили Бойла обратиться за советом к отцу Брауну. Они вместе прогуливались вдоль луга; с утренней кутерьмы прошло уже несколько часов. Священник слушал, задумчиво глядя себе под ноги. Внезапно он остановился и произнес:

— Видите? Кто-то недавно вымыл мостовую — маленький кусочек перед домом полковника Варни. Интересно, когда это произошло?

Отец Браун взглянул на дом, высокий и узкий. Солнце ярко освещало фасад, и по контрасту щели под некогда яркими, но уже выцветшими жалюзи казались почти черными.

— Это ведь дом полковника Варни? — спросил патер. — Если не ошибаюсь, он тоже какое-то время жил на Востоке. Что он за человек?