Все равно будет май

К середине дня посетителей в картинной галерее набилось так густо, что Сергею все трудней было отыскивать в их толпе темноглазую девушку. В конце концов, он и совсем потерял ее. Чуть ли не строевым шагом обошел все залы, но девушки нигде не увидел. Ушла! Как досадно. Такой уж город Москва. Теперь хоть сто лет ходи по ее бесчисленным улицам — все равно не встретишь.

Огорченный Полуяров направился в гардероб. Живопись его больше не интересовала, словно разом поблекли краски всех русских мастеров. И вот, став в очередь за шинелью, он неожиданно оказался рядом с девушкой в темном платье. Просто чудо, указующий перст судьбы.

Получив беличью шубку, девушка отошла к зеркалу, чтобы одеться, но никак не могла попасть рукой в рукав. Словно кто-то толкнул Полуярова в спину.

— Разрешите!

Правда, помогал он не очень ловко, что, впрочем, и не мудрено: делал это первый раз в жизни. Но девушка так мило улыбнулась, так приветливо сказала: «Спасибо!», что Сергей почувствовал: теперь уйти от нее он не сможет.

Вместе вышли из Третьяковки, повернули к Каменному мосту. В меховой шубке и такой же беличьей шапочке девушка была очень нарядной и удивительно красивой. Идя рядом с нею, Сергей со страхом думал о своей грубой серой шинели и тяжелых, солдатских сапогах. Стыдится, верно, девушка, что у нее такой спутник.

Пока Сергей мучительно придумывал, с чего бы начать разговор, девушка повернула к нему матовое, слегка порозовевшее на морозе лицо:

— Вы часто бываете в Третьяковке?

— Первый раз был, — признался Сергей и смутился. Пожалуй, следовало ответить уклончиво, дескать, бываю иногда. Произвел бы лучшее впечатление.

— А я часто хожу. Рисовать не умею, а живопись очень люблю. Очень! И музыку.

Голос у девушки легкий, звонкий. И вообще все у нее легкое: и походка, и шапочка, и выбивающийся из-под нее темный, клокочущий на ветру локон.

— Люблю одна ходить. Пойдешь с подругами и за разговорами ничего не успеешь посмотреть.

Говорила она просто, по-дружески, словно с давним знакомым. Миновали серое здание кинотеатра «Ударник», прошли по Каменному мосту и Воздвиженке. У памятника Гоголю на бульваре девушка остановилась.

— Вам нравится памятник? — с любопытством заглянула в глаза собеседника.

Полуярову и раньше доводилось видеть памятник Гоголю, но он не обращал на него внимания. Памятник казался ему приниженным, невзрачным. Разве таким был автор «Вечеров на хуторе близ Диканьки» и «Тараса Бульбы»? Другое дело памятник Пушкину! Но, почувствовав в вопросе девушки заковыку, замялся:

— Ничего памятник…

Девушка рассмеялась:

— Как вы странно говорите! Ничего… Замечательный памятник. Только великий скульптор мог создать такое произведение. Вы посмотрите, какое скорбное выражение лица у Гоголя и какая поза! Как она соответствует последнему периоду его жизни. А барельефы! А фонари! Как все выдержано! Я каждый день прохожу мимо и всегда любуюсь. А вы говорите: ничего!

Они прошли по бульвару, и девушка остановилась у большого дома, глядящего сотней широких окон.

— Вот я и пришла. Благодарю вас!

Сергей испугался. Сейчас она уйдет, и чудо, свершившееся сегодня, исчезнет. Проговорил угрюмо:

— Неужели я никогда не увижу вас больше?

— Не знаю! — И девушка глянула на него смеющимися глазами. — А вы хотите?

— Очень!

Он сказал так поспешно, с такой непосредственностью, что девушка невольно улыбнулась:

— Разве вам можно? Вас, кажется, отпускают до «ноль-ноль»?

— Можно, можно! — тоже улыбнулся Сергей. — Хотя, действительно, до «ноль-ноль».

— Я дам вам мой телефон. Когда будет время — позвоните. Записывайте.

— Я запомню.

— Забудете.

— Никогда!

— Так обычно говорят и на следующий день забывают.

— Никогда!

«Никогда» прозвучало так серьезно, что девушка с удивлением подняла на Сергея темные, ставшие строгими глаза. Какое симпатичное лицо у красноармейца. Ясно и прямо смотрят на нее серые глаза. И это твердое «никогда»!

— Запоминайте! — Она назвала номер. — Спросите Нонну.

— А я — Сергей!

— Наконец-то! Я уж решила, что вы так и уйдете, не назвав себя. До свидания, Сережа! — и исчезла в подъезде.

На обратном пути Сергей Полуяров снова остановился у памятника Гоголю. Вглядевшись в скорбную птичью фигуру писателя, понял, как права Нонна. А он, неотесанная дубина, раньше даже удивлялся: зачем поставили такое страшилище на красивом бульваре? Про себя решил первым делом перечитать всего Гоголя. В полковой библиотеке есть. Может быть, когда-нибудь разговор с Нонной зайдет о Гоголе.

В следующий выходной в полку был лыжный кросс, 23 февраля состоялся коллективный выезд в театр Красной Армии, потом дежурство. Позвонить Нонне Сергей Полуяров смог лишь в середине марта. Назвал номер, телефонистка соединила, послышались важные, неторопливые гудки. И звонкий голос:

— У аппарата!

— Будьте добры, попросите Нонну! — даже вспотела рука, державшая телефонную трубку.

— Я вас слушаю!

— Здравствуйте, Нонна. Говорит Сергей!

— А, Сережа! Куда вы пропали? Я думала, что вы забыли номер моего телефона.

— Никогда я не забуду номер вашего телефона! — с мрачной решимостью проговорил Сергей.

— Никогда, никогда? — засмеялась трубка.