Все реки петляют (СИ)

Ружьё — переломка. Казнозарядное то есть. Навскидку — пять-шесть выстрелов в минуту. Налицо все признаки обработки металлов резанием с последующей ручной подгонкой. Ружьё курковое — с самым простым спусковым механизмом. Однако никак не украшенное и никаких меток, кроме серийного номера, на себе не несущее. Открытый прицел с целиком на два положения, как у ППШ. Скажете — простота? Да по этим временам просто супероружие! На двести саженей росомаху можно свалить. На триста метров. Вообще-то подобные дистанции поражения характерны для винтовок, но не будем забывать в чьих руках эти гладкостволки оказались. Опять же продолговатая пуля снабжена в задней части продольными углублениями, превращающими хвостовик в подобие оперения-стабилизатора.

Зыряне — охотники. Зимами бьют зверя, а летом бурлачат. Службу при наших дворах несут охотно за пропитание, амуницию и, главное, оружие, которое переходит в их собственность. Детей своих в нашу школу тоже приводят. Не так чтобы много, но на наши масштабы в Котласе это половина контингента.

Ночью, когда Лиза вела меня скудно освещёнными коридорами дворца, обратил внимание, что ещё и короткие тесаки размером со штык-нож на перевязях поверх лопаток. Обычно-то сермяжники держат их не на виду. Скорее всего вместе с лопатками, то есть под ними, а кроме этого вроде как и негде.

Ну так про коридоры. Привела меня Рисовальщица в комнату, где Пётр полуночничал над чертежами и планами.

— Садись Софи, — указал он на стул подле себя. — Объясни, как это твоей постройки неправильно сделанный корабль три океана прошёл и не сломался?

Покопавшись в разложенных по столу бумагах, я извлёк чертёж флейта. А чертёж "Селены" и так находился на виду. Положил их рядом:

— Ну, гляди, государь. Шибче всего страшно, что корпус переломится, когда середина его на волне или над ложбиной. А волны те, государь, бывают ужас какие страшные. Иные и стеной нависают да поверх палубы корабль накрывают. Отсюда проистекают многие опасности, но мы остановимся пока на первейшей проблеме — проблеме продольной прочности против излома. Корабелы всех стран и народов не напрасно уделяют столько внимания становому хребту корабля — килю. На "Селене" этих килей сразу девять штук, разнесённых в пространстве и связанных между собой фермами. Фермы это такие способы расположения деталей, которые нагрузку изламывающую переводят в растяжение или сжатие укосин, — я набросал эскиз, где обозначил стрелками вектора сил.

— Понятней объясняешь, чем даже сэр Энтони, — кивнул Пётр. — Тогда ясно, почему ты так борта стиснула. Они же у тебя как раз вместо килей и работают, — он несколько раз перевёл взгляд с одного чертежа на другой. — Про паруса он мне всё хорошо объяснил, а про остальные твои хитрости в другой раз спрошу. Ты мне скажи вот что. Если большой флот на Ворнеже построю, смогу я Крым взять?

— Дон — не шибко глубокая река. А ты, небось, линкоры измыслил делать? И к морю провести по высокой весенней воде?

— А ты на своих мелких посудинах по любой воде повсюду пролезаешь, да только с настоящими кораблями твои "птички" совладать не могут. Побьют друг друга ядрами и разбегаются для поправления.

— Флот всё равно строить придётся, — почесал я карандашом Софочкин затылок. — Ты, чай, и мастеров заграничных пригласил, и дубравы воронежские под охрану взял?

— Пригласил. Но не взял — зимой дубы рубить начнут, — отмолвил государь. — Прикажу, чтобы начали сторожить.

— Не знаю где верфь ставить, — развёл я руками. — Подробно глубины ни по Дону, ни по Днепру никто не измерял. Да и по Днепру ненадёжно как-то будет — там ведь крымцы пошаливают. Налетят, пожгут, а ты снова мимо порогов телегами лес вези!

— Они и по Дону пошаливают, — хмыкнул Пётр и тоже почесал в затылке. — Так что пошли своих водомеров прощупать дорогу от Воронежа до Азова. Гидрографическое судно Моего Величества "Лещ", что нынче на Кукуе поправляют. А капитаницу его завтра в Кремль пригласят. Я с Софьей Алексеевной договорился, что её во фрейлины примут и Думе представят, — и после паузы добавил: — А как я ещё вас, баб да девок, в служилое сословие переведу? Так ты ступай. А завтра снова ночуй тут, в Коломенском. Мне с тебя ещё спросить надо.

Глава 62. Действительно тайная советница

— Сказал бы мне кто, что я у баб стану совета спрашивать!.. — ухмыльнулся Пётр, теребя свои кошачьи усики, — а поди ж ты! Ладно, что сестрица моя — природная царевна. Но ты-то с чего это вдруг такая понятливая?

— В мать пошла, — совершенно серьёзно пояснила Лиза. — Агата Кристобальевна зело рассудительна. И в папу своего Джонатана Софья Джонатановна тоже удалась — очень он мужчина решительный, хотя и с оглядкой. Испей, Петруша, кофию, — подала она на стол скромный деревянный поднос с двумя чашками, расположив его поверх разложенных по столу бумаг.

Мы с царём сделали по глоточку, а там и по второму.

— Выписал бы ты, Пётр Алексеевич, умельца из Турции, — ухмыльнулся я софочкиными устами, — чтоб показал нам, неучам — как этот напиток полагается готовить.