Все реки петляют (СИ)

— Ну, про то, что любому надобна пища, кров и одежонка, ты и без меня знаешь. А то или сбегут, и бунтовать станут. Сверх того нужно людям с другими людьми общаться. Хоть в трудах общих, хоть на жизнь свою товарищам жалуясь, хоть в церкви батюшку вместе с соседями слушая. Иначе озвереют. А ещё любому потребно уважение. И вот тут-то зарыта собака. Потому что бояре твои не уважают тех, кто не богат, не окутан роскошью, не окружён угодливой челядью. Они не аскеты. Им хочется всего и побольше. Но и без них с такой огромной страной не совладать.

— Воры кругом, — вздохнул царь. Он уже отдал штурвал рулевому и присоединился к нам. — И нет других — все одинаковые. Вот как тут быть? Как это переиначить на правильный лад?

— Да никак. Так было, есть и будет. Пусть их ловят да наказывают. Про тех, кто в измене виновен, ничего не скажу — не моего ума дело. А лукавых да непослушных лишай волостей и переводи в казну. Волости переводи. У тебя денег станет прибавляться на содержание войска. Стрельцов-то, как я понимаю, проще в поход направить, чем ту же боярскую конницу собрать.

— Хочу стрельцов полками нового строя заменить, — вскинулся государь.

— О том с воеводами совет держи, — поспешил я отбояриться от советования на столь скользкую тему. — Мне вопросы содержания войска не близки.

* * *

С одной стороны Пётр явно вознамерился познакомиться с собственной страной, путешествуя по ней неторопливо и поглядывая на городки и сёла, следуя по главной улице России, каковой нынче является река Ока. С другой — желает прикоснуться к знаниям, расхваленным Лизаветой — его неофициальной походно-полевой женой. Дело в том, что и сам он, насколько припоминаю, был походно-полевым царём. В военных походах и в деловых поездках прошла значительная часть его жизни. Нынче в застеклённой кабине небольшой речной баржи он не капризничая уснул вместе со всеми с тем, чтобы утром проснуться как и остальные.

— На пристани в Коломне висит сигнал о наличии груза до Мурома, — доложил из рубки третий член экипажа, который не капитан и не моторист. — Так будем брать, герр Питер?

— Будем, — ухмыльнулся царь.

Парень выставился вверх из крыши рубки и отдал распоряжения флажковым семафором. Передняя баржа направилась к причалу и вскоре ошвартовалась — наши охранники пообщались с парнями, принявшими концы, и подали сигнал приставать остальным. Работнички в речном порту Коломны носили треуголки с известной бляхой на левом прищепе, полотняные порты до колен и того же материала рубахи без рукавов. Обуви по случаю летнего времени на них не наблюдалось. Три юнца учтиво поклонились. Не уверен, признали ли они государя, но мою реципиентку определённо идентифицировали — взгляды выдали узнавание.

— Двести пудов кудели в тюках, — доложил один из них. — Куда прикажете складывать?

Второй парень полез на вышку, а третий принялся распоряжаться погрузкой — подошли мужики от ближайших домов и принялись таскать не особо тяжёлые рогожные кули в баржи охраны. Петр же придирчиво осмотрел немудрёное оборудование крошечной пристани — сарай для товаров, бытовку с нарами внутри и уже упомянутую вышку — наблюдательный пункт. Первый, тем временем записал в учетную книгу чего, сколько и кому он погрузил.

— Ноль сорок второй из Орла следует транзитом на Москву, — доложил наблюдатель с вышки. — Велит почту принять, — идущий с верховьев стотонник левым поворотом вошел в приток. Грамотей и это записал.

— А что, куделю эту хозяин будет сопровождать? — поинтересовался царь.

— Нет, — ответил расплатившийся с грузчиками третий, — он указал, кому груз предназначен и добавил копейку для посыльного, который разыщет получателя. Ты не тревожься, герр Питер, всё будет чики-пуки.

— Я велел только капитанам так к себе обращаться, — сделал замечание государь.

— Как ты велел, так я и исполнил, потому что капитан над портом.

Тем временем паренёк, слезший с вышки, оттолкнул от берега челнок, на котором удалился от берега напересечку транзитной барже, откуда принял сумку.

— Экие тут все серьёзные, — хмыхнул государь.

— С низов коломенка идёт под парусом, — доложил с вышки грамотей. — Цекалы Рязанца, кажись.

— Снидать будете, огольцы? — с горшком в верёвочной сетке на причал взошла одна из здешних баб. — Ой, а це хто?

— Романов это. Пётр Алексеевич, — пояснила расшалившаяся Софочка. — Он царём работает.

— Замри! — воскликнул государь, обращаясь к бабе. Подошёл, забрал у неё сетку с горшком, передал капитану над портом и произнёс: — вот теперь можешь кланяться. Тебе позволительно, — ситуация его откровенно забавляла. По-существу он всё ещё мальчишка.

Глава 64. Речной круиз