Все реки петляют (СИ)

Утром вытряхнули из стакана бронзовый цилиндр и отрубили с каждого конца шестую часть по длине. Измерили плотности каждой части — всё совпало с ожиданиями. На дне плотность получилась больше, а вверху меньше, чем посередине. Эти же действия провели с двумя оставшимися хрупкими шестернями, точно так же разделив металл каждой на три неравные части. Концевые обрубки отложили в сторону, а из серединок изготовили две новые шестерни. Так вот — они вышли не хрупкими. Разбираться с остатками нам было некогда, тем более, что в верхней части может встретиться мышьяк. А тут зима навалилась с холодами, снегом и санками, в которых мы впрягали лошадей — нельзя же томить детей в закопчёной кузнице, когда кругом такая красота!

Глава 15. Зима второго года обучения

Я полагал, что зимы в Англии мягкие и бесснежные, но всё оказалось не совсем так. Сибирские морозы, конечно, не трещат, но и реки встают, и снега иной раз наметает по-нашенски, и холода определённо серьёзные. В градусах не скажу, потому что термометрия у нас развивается в сторону высоких положительных температур — туда, где кипит нефть или плавится металл. Поначалу склёпывали полоски мягкого железа и меди, но до температуры плавления этой самой меди мы наши железные тигли иногда нагревали, поэтому перешли на платину.

О степени нагрева судили по тому, насколько отгибается приклёпанная к тиглю биметаллическая сборка — они все сразу делались нами одинакового размера, что давало некоторое подобие воспроизводимости показаний. То есть разницу градусов в пятьдесят улавливали, а точнее мы не интересовались. Так вот, в самые большие холода один из таких термометров вне помещения выгнулся в обратную сторону. Правда, оценить результат можно было только на глазок. На мой. Так он до двадцати градусов мороза не дотягивал — далеко не полюс холода.

Маменька стала уделять нашим ученикам некоторую толику внимания — поручила Мэри трижды в неделю проводить четвёртый урок. Урок хороших манер. И сама на нём присутствовала. Обычно он совмещался с приёмом пищи, что вызывало у учащихся совершенно здоровый энтузиазм. Кстати, выдала "студентам" отрезы добротной парусины и велела, чтобы матери пошили всем штаны и тужурки. Ребята приняли более-менее однообразный вид, потому что фасон мужской одежды в этой местности сложился давным давно.

Сонька состояла в переписке с мистером Дином, который не ленился отвечать на вопросы девятилетней девочки. Обидно было тратить время на обсуждение особенностей этих древних посудин, когда ясно, что нужно строить узкие и остроносые суда, как в моё время. Причём, с моторами, чтобы паруса оставались только на всякий случай. После удачи с шестернями я в этом окончательно уверился.

Акцент процесса обучения в этом году, как и в прошлом, сместился в кузницу, где ребята формулировали перед собой вопросы, отвечать на которые мне приходилось на уроках природоведения и математики. Нередко вместо ответа я высказывал гипотезу — не всесведущ, увы. Так вот, натренировавшись в литье из чугуна неглубоких сковородок, ребята отлили и объёмистый глубокий котёл с плоским дном. А потом и толстенькую плоскую крышку, из которой вместо ручки по центру вверх выставился довольно широкий патрубок.

Крышку к котлу притёрли хорошо — когда внутри кипела вода, пар не выходил, а подбрасывал эту самую крышку, едва внутри создавалось достаточное для этого давление. Разумеется, испытание проходило при заткнутом патрубке.

Следующей деталью был новый котёл с отверстием в дне, которым он садился на наружную обниженную кромку этого достаточно широкого патрубка, центральная часть которого выставлялась выше дна верхнего котла. И закрывалась перевёрнутой чугунной же тарелкой, кромками плотно прилегающей к дну — да я воспроизвёл самый узнаваемый элемент конструкции ректификационной колонны. Этот второй котёл-конденсатор снова закрыли крышкой с тазообразным верхом, куда налили воду. Биметаллические термометры, приклёпанные ко всем трём элементам этой сборки, позволяли грубо оценивать температуры, что давало возможность перегородками осознанно усиливать или ослаблять горение внизу, да и водичку подливать в верхний тазик.

Всё это хозяйство перенесли из кузницы в каменный сарай, где наши начинающие химики Аптекарь и Гарри Смит извлекли соляр из лишённой бензина и керосина нефти, превратив её в замечательный немного тягучий мазут — будущий пропиточный материал для корабельных или лодочных обшивок. И для будущей мачты.

Тут встала задача массового выделения из покупной бронзы и покупной меди загрязнителей, повышающих хрупкость. Отдельный горн для нагревания высоких тиглей построил мистер Смит с нашей всесторонней помощью. Но вот сами тигли требовались в большом количестве, а сгибать их из листа, который трудно катать, потому что нужен широкий, а потом его ещё с многими хитростями склёпывать — слишком утомительно.