Все романы в одном томе

Он резко оборвал свое сказание – Глория сотрясалась от рыданий. Они уже добрались до дома, и когда зашли в квартиру, жена рухнула на диван и плакала так горько, будто Энтони поразил ее в самое сердце.

– Бедный маленький котеночек! – жалобно повторяла Глория. – Бедный крошка. Так холодно…

– Глория…

– Не подходи ко мне! Пожалуйста, не подходи! Ты убил маленького пушистого котеночка.

Растрогавшись до глубины души, Энтони опустился на колени рядом с Глорией.

– Любимая, – начал он, – Глория, милая, здесь нет ни слова правды. Я все выдумал.

Но Глория не поверила. В самих подробностях повествования таилось нечто, заставившее ее проплакать весь вечер, пока не сморил сон, – о котенке, об Энтони, о себе, а также горечи и боли, которыми наполнен жестокий окружающий мир.

Кончина американского моралиста

Старик Адам умер в конце ноября в полночь, с благочестивой хвалой Господу на иссохших устах. Он, выслушавший столько лести, сам отошел в мир иной, улещивая Всемогущую Абстрактную Силу, которую, как полагал, имел неосторожность разгневать в распутные годы юности. Было объявлено, что покойный установил с Богом нечто вроде перемирия, условия которого не предавались гласности, хотя подразумевалось, что речь идет о крупной сумме наличными. Во всех газетах опубликовали его биографию, а в двух – поместили передовицы, посвященные безукоризненной репутации и многочисленным достоинствам покойного, а также роли в драме под названием «Индустриализация», вместе с которой он вырос. Сдержанно коснулись реформ, которые Адам Пэтч финансировал. Вновь воскресили память о Комстоке и Катоне-Цензоре, чьи худосочные призраки маршировали парадным шагом по газетным колонкам.

В каждой газете упоминалось, что у усопшего остался единственный внук Энтони Комсток Пэтч, проживающий в Нью-Йорке.

Похороны состоялись на кладбище в Тэрритауне, на участке, выкупленном семьей. Энтони и Глория ехали в первом экипаже и были слишком встревожены, чтобы осознать нелепость своего положения. Оба отчаянно старались рассмотреть на лицах слуг, остававшихся рядом с покойным до конца, предзнаменование грядущего богатства.

Из приличия они выждали наполненную безумием неделю, и, не получив никаких уведомлений, Энтони позвонил адвокату деда. Мистера Бретта не оказалось на месте, его ожидали через полчаса. Энтони оставил свой номер телефона.

Шел последний день ноября, прохладный и хрустящий, с блеклым солнцем, безрадостно заглядывающим в окна. Пока супруги ждали телефонного звонка, делая вид, что заняты чтением, атмосфера в комнате и снаружи, казалось, переполнилась предчувствием плачевного обмана, сулящего крушение надежд. После бесконечно долгого ожидания наконец зазвонил телефон, и Энтони, вздрогнув, вскочил с места.

– Алло… – Его голос звучал глухо и напряженно. – Да, я просил перезвонить. Кто говорит? Да… Речь идет об имуществе. Естественно, меня это интересует, и я не получил информации относительно прочтения завещания… Решил, что, вероятно, у вас нет моего адреса… Что?.. Да…

Глория упала на колени. Паузы в речи Энтони ложились жгутами на артерию, перекрывая доступ крови к сердцу. Она вдруг поняла, что беспомощно крутит большие пуговицы на бархатной подушке. Потом послышалось:

– Все это очень и очень странно… да, странно. Нет даже… упоминания… или указания какой-либо причины?

Его голос стал слабым и далеким. Глория выдохнула слабый вскрик со всхлипом.

– Да, понимаю… Хорошо, благодарю… Благодарю…

Раздался щелчок положенной на рычаг трубки. Глория, потупившись, смотрела в пол, на ноги Энтони, нарушающие рисунок из солнечных пятен на ковре. Потом поднялась с места и перевела пристальный сумрачный взгляд на мужа. И в этот момент вокруг нее обвились руки Энтони.

– Любимая моя, – хрипло шептал Энтони. – Старик таки это сделал. Черт бы его побрал!

На следующий день

– Кто наследники? – спросил мистер Хейт. – Понимаете, при столь скудных сведениях о деле…

Мистер Хейт был высоким сутулым мужчиной с нависающими на глаза бровями. Его порекомендовали Энтони как изворотливого адвоката с цепкой хваткой.

– Могу рассказать лишь в общих чертах, – признался Энтони. – Человек по имени Шаттлуорт, который являлся в некотором роде любимцем покойного, занимался всеми делами как администратор, за исключением непосредственных завещательных отказов движимости в благотворительных целях, пособий для слуг и двух родственников из Айдахо.

– В какой степени родства они находятся с покойным?

– В третьем или четвертом колене. Я о них даже не слышал.

Мистер Хейт с глубокомысленным видом кивнул.

– Значит, вы намерены опротестовать условия завещания?

– Да, полагаю, что так, – в растерянности признался Энтони. – Хочу выбрать самый обнадеживающий вариант… Вот именно об этом и прошу вас рассказать.

– Хотите отложить утверждение завещания судом?

Энтони беспомощно тряхнул головой.

– Вы ставите меня в тупик. Не имею ни малейшего понятия, что такое «утверждение завещания». Хочу всего лишь получить свою долю наследства.