Все романы в одном томе

– Ну, как там Эверест?

– Напрасно шутите, при том, какие восхождения мы совершали, могли бы покорить и Эверест. Это уже приходило нам в голову. А как тут дела? Как поживают моя Кэте и ваша Николь?

– Дома и у вас, и у меня все в порядке. Но вот в клинике, Франц, сегодня утром произошла мерзейшая сцена.

– Как? Что случилось?

Пока Франц звонил домой по телефону, Дик бродил по его кабинету, а когда тот положил трубку, сказал:

– Родители Морриса забрали его из клиники – причем со скандалом.

Жизнерадостное выражение сползло с лица Франца.

– Я уже знаю, что он уехал – встретил по дороге Ладислау.

– И что он вам сообщил?

– Только то, что Моррис уехал и что подробнее все расскажете вы. Так что же случилось?

– Как обычно, несуразные претензии.

– Мальчишка-то был гнусный.

– Да уж, без анестезии лучше не приближаться, – согласился Дик. – Так или иначе, до того как я к ним вышел, его отец уже заставил Ладислау трепетать перед ним, как туземца перед колонизатором. Кстати, насчет Ладислау, Франц. Нужен ли он нам? Я бы сказал – нет, какой-то он недотепистый, ни с чем не может справиться.

Дик балансировал на грани правды, и это отступление ему было нужно, чтобы расчистить пространство для заключительного маневра. Франц, так и не сняв дорожного плаща и перчаток, сидел на краю стола.

– Одна из жалоб мальчишки, изложенных отцу, состояла в том, что ваш уважаемый соратник – пьяница. Старик – фанатичный поборник трезвости, а сынок вроде бы обнаружил на мне следы vin-du-pays[79].

Франц задумчиво выпятил нижнюю губу.

– Давайте вы подробно все мне расскажете позднее, – сказал он наконец.

– Зачем же откладывать? – возразил Дик. – Вы знаете, что я – последний человек, которого можно обвинить в злоупотреблении алкоголем. – Они сверкнули взглядами друг на друга, глаза в глаза. – Ладислау до моего появления позволил этому типу так разойтись, что мне оставалось лишь защищаться. Можете себе представить, как трудно было это делать в ситуации, когда в любой момент поблизости могли оказаться пациенты!

Франц снял перчатки и плащ, подошел к двери, открыл ее и сказал секретарю:

– Проследите, чтобы нас не беспокоили.

После этого он вернулся к своему длинному столу и стал машинально перебирать почту, используя это занятие как предлог, чтобы дать себе время натянуть на лицо маску, соответствующую тому, что он собирался сказать.

– Дик, я отлично знаю, что вы человек сдержанный и уравновешенный, хотя в отношении употребления алкоголя наши мнения совпадают и не полностью. Но пришло время сказать откровенно: уже несколько раз я замечал, что вы позволяете себе выпивать в весьма неурочное время. Так что в претензиях Морриса какая-то доля правды есть. Почему бы вам не взять отпуск еще раз и не попробовать устроить себе пост?

– Лучше уж постриг – временные меры проблему не решат, – саркастически отозвался Дик.

Оба были раздражены, Франц – тем, что его благостное возвращение оказалось смазанным и испорченным.

– Дик, вам иногда изменяет здравый смысл.

– Никогда не мог понять, что означает здравый смысл в применении к сложным проблемам, – это все равно что сказать, будто врач широкого профиля может сделать операцию лучше, чем хирург-специалист.

Дику стала нестерпимо отвратительна вся эта ситуация. Объяснять, ставить заплаты на прорехи – не в том они уже возрасте, чтобы этим заниматься, лучше уж продолжать жить под надтреснутый звук эха старой истины, звучащий в ушах.

– Дальше у нас с вами дело не пойдет, – вдруг сказал он.

– Ну что ж, мне и самому это приходило в голову, – признался Франц. – Душой вы уже не с нами, Дик.

– Знаю. И хочу выйти из дела. Мы могли бы выработать соглашение о поэтапном изъятии из него денег Николь.

– Об этом я тоже думал, Дик, потому что предвидел такой оборот событий. У меня есть на примете другой компаньон, так что к концу года я скорее всего смогу вернуть вам все деньги.

Дик сам не ожидал, что так внезапно примет решение, и не был готов к тому, что Франц с такой готовностью согласится на разрыв, однако испытал облегчение. С каким-то даже губительным куражом он давно ощущал, как этические устои его профессии, расплываясь, превращаются в некую безжизненную массу.

IV

Дайверам предстояло вернуться на Ривьеру, которая считалась их домом. Вилла «Диана» снова была сдана на лето, поэтому время, остающееся до возвращения, они делили между немецкими водными курортами и французскими соборными городками, где в течение нескольких первых дней всегда бывали счастливы. Дик кое-что пописывал, впрочем, без какой бы то ни было системы. То был один из периодов жизни, которые можно назвать периодами ожидания, – не связанного ни со здоровьем Николь, которое благодаря путешествию, похоже, укрепилось, ни с новой работой – просто ожидания. Единственным, что придавало ему смысл, были дети.