Все романы в одном томе

– Привет, Джо, – сказал Стар. – На предварительном просмотре вчера двое разглядели, что Морган чуть не полфильма ходит в расстегнутых брюках… разумеется, преувеличение, но даже если кусок всего десятифутовый… нет, вчерашних зрителей не отыщем, прогоните раз за разом весь фильм и найдите нужные сцены. Соберите в зале народу побольше – кто-нибудь заметит.

Tout passe. – l’art robusteSeul a l’éternité![98]

– Кроме того, приехал датский принц. Высокий красавец, – продолжила Катрин Дулан и зачем-то добавила: – Ну, для своего роста красавец.

– Спасибо, – откликнулся Стар. – Искренне благодарю, Катрин: теперь я здесь единственный красавец среди низкорослых. Пусть принца сопроводят к павильонам. И передайте ему: обед в час.

– Еще вас дожидается мистер Джордж Боксли – разгневанный, насколько может быть разгневан англичанин.

– Я уделю ему десять минут.

Секретарша повернулась было уходить, Стар ее остановил:

– Робби не появлялся?

– Нет.

– Спросите на коммутаторе, не звонил ли он, и если да – свяжитесь с ним и узнайте вот что. Узнайте, не помнит ли он имя вчерашней девушки. Любой из двух. Имя или примету, по которой их можно найти.

– Что-нибудь еще?

– Нет. Попросите его вспомнить, пока не ушло из памяти. Кто они? Что за люди, из каких кругов? Пусть подумает. Может…

Мисс Дулан ждала и не глядя царапала его распоряжения в блокнот.

– То есть… может, они выглядели подозрительно? Вели себя неестественно? Хотя нет, не надо. Просто спросите об узнаваемых приметах.

Полицейский по фамилии Мэлоун ничего не запомнил. Две женщины? Да, он их вывел, будьте уверены. Одна возмущалась.

Которая? Какая-то из двух. Они дошли до машины – «шевроле», – он еще хотел записать номер. Возмущалась та, что… красивее? Какая-то одна.

«Какая-то». Полицейский ничего не заметил – даже здесь, на студии, Минну успели забыть, и трех лет не прошло. Значит, на том и покончим.

Стар встретил мистера Джорджа Боксли отеческой улыбкой, испытавшей некоторое количество метаморфоз с тех пор, как он совсем юным взлетел на высокую должность. В ранние годы улыбка выражала почтение к старшим коллегам, затем – по мере того, как волю коллег сменяли решения Стара – она становилась все более умиротворяющей, пока не превратилась в доброжелательную, порой торопливую и усталую, но неизменно обращенную к любому, кому не случилось разозлить Стара за последний час. Или к любому, кого Стар не собирался открыто оскорблять.

Мистер Боксли в ответ не улыбнулся. Вступив в кабинет так, будто его волоком тащили по меньшей мере двое, он застыл у кресла – невидимым стражам пришлось подхватить его под руки и усадить силой. Мрачно затихший, даже сигарету по приглашению Стара он закуривал нехотя, словно спичку держали сторонние сущности, чересчур презренные, чтобы им сопротивляться.

Стар был сама любезность.

– Что-нибудь случилось, мистер Боксли?

В оглушительной тишине романист окинул его взглядом.

– Я прочел ваше письмо, – продолжал Стар, отбрасывая приятный тон молодого директора школы. Теперь он обращался к гостю как к равному, хотя уважительная интонация звучала слегка двусмысленно.

– Мне не дают писать, как я привык! – взорвался Боксли. – Приличия соблюдаются, а все равно пахнет заговором. Эти два поденщика, каких вы ко мне приставили, сначала меня выслушивают, а потом портят текст на свой вкус! Они и слов-то знают не больше сотни!

– А отчего сами не пишете?

– Пишу. И вам посылал.

– Посылали незатейливый диалог, просто обмен репликами, – мягко произнес Стар. – Занятный, но не более.

Теперь двум призрачным стражам пришлось удерживать Боксли в кресле: тот дернулся вскочить, изо рта его вырвался лающий звук – если и хохот, то явно неприязненный.

– Да вы написанное-то хоть читаете? Диалог идет во время дуэли! А потом фехтовальщик падает в колодец, и обратно его поднимают в ведре!

Он еще раз лающе хохотнул и замолк.

– А в собственный роман вы вставили бы такой диалог, мистер Боксли?

– Вы что? Нет, разумеется.

– Сочли бы дешевкой?

– В кино другие законы, – замялся Боксли.

– Вы фильмы смотрите?

– Почти никогда.

– Не нравятся дуэли и колодцы?

– Да. И еще вымученная мимика и фальшивые диалоги.

– Забудьте пока о диалогах, – предложил Стар. – Уверен, что у вас они выйдут изящнее, чем у поденщиков, потому-то мы вас и пригласили. Но давайте отвлечемся и от слабых диалогов, и от прыжков в колодец. Возьмем другой пример. У вас в кабинете есть печь? Такая, чтоб зажигать спичкой?

– Есть, – сухо обронил Боксли. – Я ею не пользуюсь.

– Представьте, что вы сидите в кабинете после целого дня дуэлей или писанины, слишком измученный, чтобы драться или сочинять. Просто сидите и смотрите в пустоту – обессиленно, как порой любой из нас. В кабинет входит хорошенькая стенографистка; вас, безучастного наблюдателя, она не видит, хотя вы сидите совсем рядом. Она снимает перчатки, открывает сумочку и вытряхивает ее над столом…

Стар поднялся и бросил на стол связку ключей.