Все случилось на Джеллико-роуд

Если не считать поездки с мистером Палмером, когда он забирал меня из тюрьмы, я сто лет не каталась на машине, особенно днем. Во всем этом есть что-то обыденное, даже если на переднем сиденье устроились твои заклятые враги. Сантанджело и Григгс вступают в яростный спор о том, чей диск включить первым, и Григгс побеждает по одной простой причине: у Сантанджело руки заняты рулем. Начинает играть песня группы New Order, и, едва успевают отзвучать первые ноты и мелодия набирает силу, я чувствую, будто перенеслась за тысячу миль от тревог прошедшей недели. Я высовываю голову в открытое окно, и все мои чувства словно включаются. Сантанджело хорошо водит и знает каждый сантиметр дороги, без труда справляясь с ее изгибами и объезжая ямы. Я погружаюсь в дрему. Ритм музыки и голоса вокалистов заставляют прикрыть глаза, но окружающие меня цвета все равно проникают сквозь веки. Мелькает зеленый и коричневый, зеленый, коричневый и…

– Стой! – кричу я. – Сантанджело, остановись!

Тормоза визжат, и всех нас по инерции бросает вперед.

– Что такое? – спрашивают все хором.

– Ты в порядке? – добавляет Раффи.

Я отстегиваю ремень безопасности, выбираюсь из машины и иду обратно вдоль дороги. У меня за спиной хлопают три двери, и я чувствую, что мои спутники идут за мной. Прямо перед нами, на обочине дороги, среди травы, папоротника, камней и неопрятных кустов растет кучка маков. Вокруг них выложены камни, которые как бы говорят: «Не наступи!» Я изумленно смотрю на цветы, а затем перевожу взгляд на Григгса.

– У вас бывают здесь пробежки?

Он качает головой.

– Мы бегаем в противоположную сторону.

– Что это? – спрашивает Раффи. – Что-то типа придорожного мемориала?

– Было бы логично, – отвечает Сантанджело. Где-то здесь произошла жуткая авария лет двадцать назад.

Я поворачиваюсь к нему.

– Кто погиб?

Он пожимает плечами.

– Отец знает, конечно. По-моему, погибли сразу две семьи. Но они были не местные.

Григгс внимательно следит за мной.

– Все в порядке? – тихо произносит он.

Я не уверена, что хочу рассказывать им эту историю. Она словно принадлежит мне… И Ханне. Я не знаю, правдива ли она. Знала ли Ханна об этих семьях?

– Есть одна история, – начинаю я, – если верить ей, эти цветы посадили ребята, которые учились в школе Джеллико, но однажды маки растоптали кадеты на пробежке. Они тогда впервые приехали сюда. Но на следующий день один из кадетов пришел и посадил новые. В смысле, вместе с теми ребятами.

– Где ты такое услышала? – интересуется Григгс.

– Ханна рассказала.

– Та, которая приглядывает за вами?

Я молчу. Это место такое странное. Я поворачиваюсь и смотрю на другую сторону дороги, где Джуд впервые увидел Нани и подумал, что это привидение. Они не существовали, убеждаю себя я. Этих людей никогда не было.

Григгс, Сантанджело и Раффи неотрывно следят за мной, и я направляюсь обратно к машине. Джона убеждает Чеза, что нужно ехать, пока нас не увидел Сантанджело-старший.

– И куда поедем?

Чез поворачивается ко мне.

– Я покажу вам место, где нашли вещи, принадлежавшие пропавшему ребенку.

– Это как-то мрачно, – возражает Раффи.

– Что за ребенок? – спрашивает Григгс.

Сантанджело отворачивается, но я ловлю его взгляд в зеркале заднего вида, и он тут же отводит глаза. У меня возникает ощущение, что он знает что-то о моей жизни, что мне самой неизвестно. Не могу даже вообразить, что именно, но, полагаю, будучи сыном полицейского, он получает самые разные сведения. Я вечно торчу в школе, которая занята территориальными войнами, и не имею доступа к информации, которая есть в городе. И потом, я и не пыталась ничего там отыскать, потому что Джеллико, как мне казалось, крайне слабо связывает Ханну и мою мать. В прошедшие годы я порой задавалась вопросом, не познакомились ли они, пока Ханна училась в университете или подрабатывала где-нибудь в пабе. Или, может, Ханна просто была ее соседкой и сочувствовала своей ровеснице, матери-одиночке, которая не могла прожить и дня без коктейля из алкоголя, наркотиков и обезболивающих. Ханна могла работать в одной из наркологических клиник, куда изредка обращалась моя мать, когда пыталась завязать. Но каждый раз, когда я спрашивала Ханну о ее связи с моей матерью, она просто говорила:

– Ты чувствуешь себя в безопасности?

Я пожимала плечами, потому что не видела никакой угрозы для себя, и Ханна всегда говорила:

– Значит, довольствуйся пока этим.

Но этого мне было мало. И сейчас я как никогда злюсь на нее за это. Однако Сантанджело, похоже, знает что-то, и, что самое главное, очень хочет поделиться.

– Поехали, – тихо соглашаюсь я.

Это место находится на противоположном конце города. Мы едем, и я слежу взглядом за рекой, которая протекает через Джеллико и снова теряется в глуши. Здесь почти так же красиво, как на участке Ханны, только реку затеняют плакучие ивы. С веток свисают тарзанки для любителей прыгать в воду.