Все случилось на Джеллико-роуд

– «Странно»? Это еще очень мягко сказано. Мои войска в походе с ночевкой в сотне километров отсюда. Мне пришлось ночевать у Сантанджело в этой женской колонии для малолетних. Их там штук сто, в том числе и маленькая надоедливая зараза из твоих подопечных. У меня есть брат, и со мной живут четыреста ребят. Девчонки младше четырнадцати – это самые жуткие создания на свете. Они все носятся по дому в нижнем белье. А потом приходят бабуля Фэй и бабушка Катерина, и мне приходится везти их в «Бинго» на якобы моей машине, после чего они заставляют нас остаться с ними, и нам приходится называть им числа, и еще у них есть свой особый сленг, типа «палец дернулся», «стой и беги», «две толстушки», «щелк-щелк»… И вообще, ты знала, что Сантанджело помесь темнокожей и итальянца? Знаешь, сколько у него родственников? Так вот, мы познакомились со всеми, и они завалили меня вопросами, а я не привык особенно много разговаривать с теми, кто не входит в мой ближайший семейный круг, так что, скажем так, прошедшие двадцать четыре часа меня несколько травмировали. И ко всему прочему сам сержант смотрит на меня так, будто ночью я собираюсь перерезать всю его семью.

– Да стал бы Сантанджело-старший пускать тебя в дом, если бы он так думал, – тихо возражаю я.

Григгс не смотрит на меня, и я вдруг понимаю, почему он избегает зрительного контакта. Он как будто боится увидеть в глазах людей сомнение, недоверие или вопрос о своем прошлом.

– Ну ладно, значит, не все так плохо, – помолчав, говорит Григгс. – Так вот, я спрашиваю, ты чего в ночнушке?

– У нее такой запах – обычно так пахнут мамы, – честно признаюсь я, зная, что объяснять не придется.

Он кивает.

– У моей мамы такая же, один в один, и ты не представляешь, как мне неловко от того, что теперь эта ночнушка кажется мне сексуальной.

Я не успеваю даже покраснеть, когда появляются Раффи и Сантанджело.

– У вас ночнушки просвечивают, – сообщает последний, садясь в машину и опуская стекло. – У меня есть план, – добавляет он.

Я качаю головой.

– Сейчас мне не до территориальной войны.

– Да я не об этом, – возражает он. – Я о тех фотографиях.

– Тебе жить надоело? – предупреждающе шипит Григгс.

Сантанджело не обращает внимания.

– Я достану их для тебя, – обещает он.

– Как?

– Очень просто. Заберусь в полицейский участок.

Каждый день я завожу разговор о том, чтобы вернуться в школу, но все время остаюсь. В субботу вечером меня ведут на чью-то вечеринку в честь двадцать первого дня рождения. Понятия не имею, кто именинник, но она проходит в скаутском клубе, и я почти готова поверить, что приглашен весь город. За столом с Сантанджело, его девушкой и ее подружками сидит Джона Григгс. Когда он замечает меня, на его лице отражаются удивление и что-то еще.

Я чувствую себя немного неуверенно в юбке, которую купила при участии Раффи, и в футболке, едва прикрывающей живот, и смущаюсь при мысли о том, что позволила маме Раффи убедить меня в жизненной необходимости помады, но в то же время мне нравится это ощущение.

Во время каникул старших кадетов отпускают в увольнение на вечер субботы, и здесь их полно. Музыка гремит, но голоса людей перекрикивают ее, и все кажутся очень довольными. Я никогда не видела столько народу в одном помещении, только если по телевизору, но не похоже, чтобы кто-то здесь притворялся.

Я с удивлением замечаю Бена в одной кучке с братьями Маллетами, Энсоном Чои и еще какими-то горожанами. Не знала, что он уже вернулся с каникул. Он подходит ко мне, пританцовывая что-то типа сальсы или ча-ча-ча. Я невольно начинаю смеяться и танцую ему навстречу. Бен тащит меня с собой, чтобы представить своим новым знакомым.

– Они в восторге от тебя, – шепчет он мне на ухо, и, поскольку никто еще никогда не был от меня в восторге, я очарована.

Затем рядом появляются Григгс и Сантанджело, и Джона умудряется втиснуться между мной и Беном. Я не смотрю на него, но чувствую, что весь вечер он стоит у меня за плечом. Горожане посмеиваются над Григгсом и Чои, потому что те пришли в форме, но все шутки звучат вполне добродушно, а Григгс на удивление остроумно дает им отпор.

Вокруг куча знакомых Раффи. Они вдыхают в нее жизнь, и, по-моему, она едва касается ногами земли, потому что каждый второй норовит подхватить ее и закружить. Пока она болтает со своим дядюшкой, ее друзья из начальной школы подходят ко мне знакомиться.

– Я женился на ней в шестом классе, – с улыбкой сообщает мне парень по имени Джо Сальваторе.

– И как выглядела свадьба в шестом классе? – интересуюсь я.

– Мы обменялись кольцами из травинок и устроили банкет с конфетами и шербетом, – объясняет он. – Чез не пришел, потому что он был ее лучшим другом с рождения и считал, что она принадлежит ему.

– Да конечно, – хмурится Чез.

Григгсу, похоже, тоже не нравится эта история, но Джо Сальваторе их недовольство только забавляет. Когда Раффи наконец добирается до нас, он подхватывает ее на руки, и осыпает поцелуями, и я никогда еще не слышала, чтобы она так хихикала.