Все страхи мира

На лице Бока появилась дружеская улыбка.

— Буду только рад, Марвин. Меня зовут Гюнтер. Ты и с оружием обращаешься очень ловко.

— А что в этом особенного? — озадаченно спросил Расселл. — Научиться стрелять очень легко.

— Тебе нравится здесь?

— Очень. В особенности люди — понимаешь, они такие сердечные. И настойчивые — никогда не сдаются. Постоянно стремятся к своей цели. Это восхищает меня. Они сделали для меня так много — будто я в большой семье, Гюнтер.

— А мы и есть семья, Марвин, делимся друг с другом и хорошим и плохим, у нас общие успехи и общие неудачи. В конце концов, мы боремся против одного врага.

— Да, я в этом уже убедился.

— Видишь ли, Марвин, нам может понадобиться твоя помощь. Для важного дела.

— Хорошо, — кивнул Расселл.

— Я не понял, Марвин.

— Я сказал «да», Гюнтер.

— Но ведь ты даже не поинтересовался, какая помощь от тебя требуется, — напомнил Бок.

— Тогда скажи мне, — улыбнулся Марвин.

— Нам нужно, чтобы ты на несколько месяцев поехал в Америку. Это представляет для тебя большую опасность?

— Трудно сказать. Я отбывал срок — сидел в тюрьме. Ты знаешь это. В полиции есть мои отпечатки пальцев, правда, у них нет моей фотографии. То есть фотография имеется, но очень старая. С того времени я изменился. Да и ищут-то меня скорее всего в Северной или Южной Дакоте. Если вы пошлете меня туда, мне будет нелегко.

— Нет, Марвин, тебе не понадобится там появляться.

— Тогда не вижу, в чем могут быть трудности, — в зависимости, конечно, от того, что от меня потребуется.

— Как бы ты отнесся, Марвин, если бы тебе предложили убить людей — я имею в виду американцев? — Бок впился глазами в его лицо, следя за тем, как отреагирует Расселл.

— Американцев? — фыркнул Марвин. — Слушай, да я сам американец. Моя страна совсем не то, что ты думаешь. Они украли у меня родину — так же, как это случилось с этими парнями здесь, в этой стране. Для меня это совсем не пустяки, приятель. Тебе нужно, чтобы я прикончил кого-нибудь, — да, я готов, если на то есть какая-то причина. Я хочу сказать, что не буду убивать ради удовольствия. В конце концов, я ведь не псих, но, если для этого есть веская причина, на меня можно положиться.

— Это может оказаться не один человек…

— Я уже понял, ты сказал «людей», Гюнтер. Ты что, считаешь меня таким глупым, что под «людьми» я понимаю одного человека? Только уж постарайся, чтобы в их числе оказались полицейские, а еще лучше — сотрудники ФБР. Тогда я помогу убить сколько угодно. Только тут одно нужно иметь в виду.

— А именно?

— Они совсем не так глупы, как это может показаться. Не забудь, им удалось прикончить моего брата. Это серьезные парни.

— И мы тоже, — заверил его Бок.

— Да, в этом я уже убедился. Ты не мог бы рассказать мне об этом деле поподробнее?

— Что ты имеешь в виду, Марвин? — с притворным равнодушием спросил Бок.

— Понимаешь, приятель, ведь я вырос там. Я могу знать то, о чем ты не подозреваешь. Да, конечно, безопасность у вас на уровне и все такое, поэтому я не думаю, что сейчас ты что-нибудь мне расскажешь. Отлично, нет проблем. Но позднее тебе может понадобиться моя помощь. Парни здесь здорово подготовлены, умные и хитрые, но ведь они ни хрена не знают об Америке — я хочу сказать, не разбираются в ней, разве что в самых простых вещах, нужных, чтобы побывать там-то и посмотреть то-то. Отправляясь на охоту, хорошо изучи местность. А вот я знаю ее отлично.

— Именно поэтому нам и нужна твоя помощь, — убедительно подхватил Бок, словно заранее все обдумал. На самом деле это не приходило ему в голову, и теперь он пытался понять, насколько полезным может оказаться этот Расселл.

Андрей Ильич Нармонов считал себя капитаном самого большого в мире корабля, которым являлось его государство. Это хорошо. А вот то, что у этого корабля текли швы, был сломан руль и ненадежно работал двигатель, — плохо. Не говоря уже об экипаже, все время угрожавшем выйти из повиновения. Его кабинет в Кремле был большим, так что хватало места, чтобы встать из-за стола и походить. За последнее время он делал это все чаще. По мнению Нармонова, такое поведение обнаруживало неуверенность, и президент Союза Советских Социалистических Республик не мог себе этого позволить, особенно в присутствии столь важного гостя.

Союз Суверенных Советских Республик, подумал он. Хотя изменение названия государства еще не получило официального одобрения, именно так начали думать многие. В этом и заключалась проблема.