Все связано

— Дааа, но… спасибо, что вытаскивал мою задницу из огня, и за то, что надирал ее, когда было нужно. Или по крайней мере… за то, что заставил Александру делать за тебя всю грязную работу. Не знаю, чтобы я без тебя делал, дружище.

— Я чувствую то же самое, — потом он широко раскидывает руки. — Давай-ка обнимемся, сучонок.

Я смеюсь, мы так и поступаем, похлопывая друг друга по спине.

Пока нас не разделяет Долорес, держа в руке нож, которым мы должны разрезать торт.

— Сукин ты сын!

Что-то мне подсказывает, что это она обращается не к Мэтью.

— Сейчас врежу тебе по мошонке!

Это уже серьезно.

Пока Мэтью приструняет свою жену, я спокойно спрашиваю:

— Разве есть повод тому, что ты так вдруг решила меня покалечить?

Она говорит своему мужу.

— Только что звонила Хельга. Нам в дом доставили документы. Юридические документы — он изменил имя нашего сына, Мэтью!

Черт. Их не должны были привозить до того момента, пока мы с Кейт не уедем в свадебное путешествие — далеко отсюда, посередине средиземноморья на три замечательных голых недели.

Мэтью смотрит на меня через плечо.

— Серьезно?

Я всплескиваю руками.

— Когда-нибудь вы скажите мне спасибо. И Майкл тоже.

Долорес поднимает нож.

— Если бы я не любил вас обоих и вашего сына, мне было бы все равно. — Я даю осесть этой мысли в их головах. — Ты тоже хороша, как насчет того сообщения, что ты отправила Билли с вашего девичника? Если бы я так не изменился в лучшую сторону, это могло бы испортить наши с Кейт отношения. И… это меня обидело.

Разве? Нет. Но здесь надо бить той же мастью.

Мое признание немного успокаивает Ди. У меня такое чувство, что они с Мэтью это уже обсуждали.

— Это была шутка, Дрю. Если бы я действительно тебя ненавидела… я бы не старалась так над тобой поиздеваться. Я бы просто игнорировала тебя.

Тут вмешивается Мэтью.

— Мы поменяем его имя обратно. Это была неудачная попытка совершить благое дело, и мы поменяем его обратно.

Сомневаюсь, что они это сделают. А если и сделают… мне просто надо быть скрытнее в следующий раз.

Возвращается Кейт, выглядя немного обеспокоенной. Но все равно встает передо мной, как бы защищая меня.

— Ди-Ди? Помнишь, что мы с тобой договаривались, что никакого кровопролития в день свадьбы — это плохая примета.

Она вздыхает и швыряет нож на стол.

— Мне надо выпить.

Мэтью кивает.

— Я с тобой.

Когда они уходят, Кейт поворачивается ко мне.

— Документы пришли раньше, верно?

— Верно.

Она качает головой.

— Говорила тебе, что это плохая идея.

Я обнимаю ее, потому что она шикарна, когда она права.

— Надо было тебя послушать.

Она улыбается мне.

— Может быть, нам надо было сказать «слушаюсь» в клятвах.

Дело говорит.

***

Мы танцуем. Медленный и сладкий, грязный танец, от которого бросает в жар. В какой-то момент, когда я трусь о попку Кейт, на танцпол выбегает Джеймс вместе с Сестрой Биатрис. Я хватаю его на руки, а первая монашка, к которой я испытывал страсть, улыбается мне одобряюще.

— Тебе нравится праздник, Кэтрин?

— Да, Сестра, очень.

— Я буду молиться за вас обоих — о вашем долгом и плодотворном союзе.

Я подкидываю Джеймса, и он вскрикивает.

— Все наши молитвы были услышаны, Сестра Би — приберегите свои для того, кто действительно в них нуждается.

Она щелкает языком.

— Всем молодоженам нужна милость Господня, Эндрю.

Раздраженный тем, что больше не в центре внимания, Джеймс исправляет ситуацию.

— Пуся!

Я замираю, а Кейт прикрывает глаза.

Сестра Би ухмыляется.

— А у этого солнышка, похоже, папин характер.

Кейт открывает глаза.

— Так и есть.

Сестра Би сочувственно хлопает Кейт по плечу.

— Тогда я буду молиться в два раза сильнее.

Потом она обращается к нашему сыну.

— Хочешь газировки, юный Джеймс?

Он выпучивает глаза и начинает быстро кивать. Я ставлю его на пол, и он уходит, держась за руку Сестры Би.

Музыка сменяется медленной песней — «All of Me²³» Джона Лидженда.

Не говоря ни слова, Кейт кладет руку мне на плечо, я кладу руку ей на талию и мы начинаем кружиться в танце.

Тогда я и замечаю одну пару, танцующую рядом с нами — не так близко друг к другу, как я и Кейт — но, тем не менее, на секундочку я шокирован.

Потому что это Маккензи и чертов Джонни Фицжеральд.

Одна ее рука лежит у него на плече, его — на ее талии, в то время как другие их руки, согнутые в локте переплетены так, как это в бальном танце.

Мне почти жаль его. Потому что даже если это не специально? Моя девочка родилась, чтобы разбивать сердца.

Пока я молча за ними наблюдаю, Джонни делает свой шаг. Застав Маккензи врасплох, маленький мерзавец прижимается своими губами к ее губам, пытаясь поцеловать. Думаю, это ее первый поцелуй. Он невинный, закончился также быстро, как и начался.

Джонни отклоняется назад и смотрит на нее с надеждой. Но Маккензи… кажется смущенной… а потом одергивает свою руку.

И дает ему прямо под дых.

Ууууф! Он сгибается пополам, держась за живот, а Маккензи уходит.

Я помогаю парню уйти с танцпола.

— Тебе надо научиться читать знаки девушек, если ты собираешься бегать за девчонками, Казанова.

— У Кензи сильный удар для девчонки, — скрипит он.