Все цвета моей жизни

На работе я пишу заявление об уходе. Я не спешу. Сбережений хватит на то недолгое время, пока я буду искать свою новую дорогу, и я иду небольшими шагами. Ежедневная прогулка в парке подпитывает душу. Я снова начинаю ухаживать за своим балконным садиком, и так же, как за своими растениями, ухаживаю и за собой. Сегодня я первый раз еду в метро без своего защитного покрывала. Я чувствую себя слабой, ранимой, щит опущен полностью. Я чувствую, что внутри у меня все трясется, что в любой момент я сорвусь и кинусь домой. Я прямо ненавижу ту хрупкую молодую женщину, которой стала, но какое-то время нужно побыть такой.

Я не остаюсь у вагонной двери, а прохожу и сажусь. Девушка-подросток отрывается от своего телефона и пристально смотрит на мои кроссовки. Через весь вагон она стреляет в меня зелеными кометами ненависти и зависти. Мужчина прямо напротив, с желтой газетенкой в руках, внимательно изучает ее третью страницу, с которой ему зазывно улыбается молодая женщина с роскошной грудью, возбуждая самые разнообразные фантазии. Красный цвет, смешанный с черным, клубится вокруг его бедер. Такого я никогда еще не видела, но больше всего это похоже на нездоровую страсть. Я сразу же вспоминаю, почему терпеть не могу метро, очень хочется снова натянуть маску и поднять щит. Но нельзя – ведь я сказала себе, что каждый день была под непрестанной психологической атакой, чужие тела поглощали меня, и пора наконец от этого избавляться.

Мужчина, сидящий рядом, похоже, ни разу не был ни в ванной, ни в душе. Вокруг головы у него крутится облако и все время меняет свои цвета. В наушниках у одурманенной наркотиками или алкоголем молодой женщины звучит танцевальная музыка, челюсть у нее отвисла, зрачки расширены так, что почти не видно, какого цвета глаза, а вокруг пляшут огни дискотеки. Тесно прижавшись, сидит парочка; он и она держатся за руки, и цвет над ними розовый. Они устали, склонили головы друг к другу, похоже, не так давно выбрались из постели. Я не против, что они рядом; им неинтересно делиться цветами с кем-то еще, даже если бы они заметили, что не одни в вагоне. Они льют розовый друг на друга. Мужчина, в цветах которого преобладает синий, встает, уступая место беременной женщине с золотым торсом.

Я уже готова пойти на попятный и прикрыться щитом, как вдруг замечаю в середине вагона сравнительно молодого мужчину. На нем большие наушники, он читает книгу. Мне совершенно непонятно, как у него получается одновременно слушать и читать, но, может быть, он или не слушает, или не читает. Он переворачивает страницу. Я наблюдаю за его лицом. Он совсем поглощен чтением. На нем светло-серый костюм, нет галстука, рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами, кроссовки; сумка-бодикросс лежит рядом, на свободном сиденье.

Я все смотрю на него. Непонятно, что передо мной за человек. Читает и слушает, в костюме без галстука и в кроссовках. Не знаю, нравится ли ему книга, по вкусу ли музыка. Не знаю, устал ли он, одинок ли, счастлив, благороден ли его дух и ум. Не знаю, горюет ли он или его что-то волнует. Он напоминает мне ту пару, обвившуюся друг вокруг друга, – как и они, он сейчас в своем мире и, кажется, никого вокруг не замечает – да, сходство поразительное, но вот в чем оно, мне еще не ясно.

Поезд останавливается. Двери открываются. Толпа выходит, толпа заходит. Рядом со мной на сиденье втискивается какая-то женщина с широкими бедрами. Кто-то загораживает от меня мужчину. Я тянусь вперед. Я понимаю теперь, что в нем такого особенного, понимаю, почему не чувствую, кто он и что.

У него нет цвета.

Но такого не может быть. Может, цвет просто бледный; у некоторых людей бывают такие, совсем размытые. Я снимаю темные очки.

У него цвета нет.

Нет цвета.

Я никогда еще не видела человека без цвета, разве что совсем в раннем детстве, лет до восьми, по телевизору – но он-то не по телевизору. Он прямо передо мной. Я не могу отвести взгляда от этой причуды природы. Наверное, я смотрю на него так, как большинство людей смотрит на меня.

И тут он отрывается от своей книги, смотрит на меня и опять опускает глаза. Не сомневаюсь – его беспокоит мой пристальный взгляд, но точно ли это так, я не могу сказать. Не могу! Я не знаю, испуган ли он, раздражен ли и, вообще, заметил ли меня.

Я вперяюсь в него взглядом, ищу, где у него цвет, но ничего не вижу. Ни скрытых воронок или дымок, ни лавин, ни фейерверков, ни искр, ни вспышек, ни медленных, неторопливых спиралей. Ничего вообще.