Все в мире поправимо…

Не огорчайте глупостями жен.

Не мелочитесь в щедрости житейской.

Гобсек в любви – и жалок, и смешон.

Как страсть Ромео не понять в лакейской.

«Сегодня я все твои письма порвал…»

Сегодня я все твои письма порвал.

И сжег… И смотрел на них с болью.

И вспомнил, как эти листки целовал,

Прощаясь с твоею любовью.

Печально и трепетно письма твои

Давно отпылали в камине.

А в сердце моем уголечек любви

Еще освещал твое имя.

«В ночи и малый свет заметен…»

В ночи и малый свет заметен.

А днем и звезды не видны.

Но образ твой, как прежде, светел

Средь звезд любой величины.

«Мужские слезы – дефицит…»

Мужские слезы – дефицит.

У женщин проще со слезами.

Они то плачут от обид,

То над письмом, то в кинозале.

Хотя иным поплакать всласть

Наверное, необходимо,

Чтоб удержать над кем-то власть,

Вновь убедившись, что любима.

«Не могу привыкнуть к красоте твоей…»

Не могу привыкнуть к красоте твоей.

Как не привыкает к песне соловей.

Как привыкнуть грозы не сумели

К тишине задумавшихся елей.

Не могу привыкнуть к нежности твоей,

Словно месяц к тысячам огней.

Не могу привыкнуть к шепоту в ночи,

К тем словам, что снова горячи.

Не могу привыкнуть к красоте твоей.

Потому что счастьем я обязан ей.

«Весь мир в слезе твоей одной…»

Весь мир в слезе твоей одной:

Река, холмы с лесами.

Он вдруг открылся предо мной

И на мгновенье замер.

О, как мне дорог этот миг!

И как он быстротечен,

Когда в слезе твоей весь мир,

Рожденный нашей встречей.

«Зажег над тундрой свет…»

Зажег над тундрой свет

Полярный день.

И темнота —

Лишь собственная тень.

Ребятам там раздолье день-деньской:

Не знает мать, когда их звать домой.

И для влюбленных – чу́дная пора —

Не надо расставаться до утра.

«Веселый Мастер, ожививший медь…»

Веселый Мастер, ожививший медь,

Перечеканил столько разных судеб…

Вот уж кому не страшно умереть,

Поскольку гений смерти неподсуден.

Одна работа потрясла меня.

А чем? Искусство вряд ли перескажешь…

Лицо любимой – в отсветах огня.

И тень волос на замершем пейзаже.

И две ракеты поднятых грудей,

Сосками в нас нацеленные нежно,

Дарили сердцу робкую надежду,

Что только красота спасет людей.

«Возле окон, плющом увитых…»

Возле окон, плющом увитых,

Больше не́ о чем говорить.

Нужно было тебя увидеть

Еще раз, чтоб совсем забыть.

Горькой правдой всю душу вытомив,

Я на ложь не оставил сил.

Видно, я тебя просто выдумал.

И придуманную любил.

«Есть у меня два имени заветных…»