Всегда помните о сути вещей… Искусство размышлять

Эта наивная храбрость вызывает у меня восхищение. Подобной неустрашимости, наверно, не увидишь ни на каком другом поприще, кроме литературы. На поле сражения можно встретить нечто похожее, но лишь в отдаленной степени. Наверно, бывало не раз, что необстрелянный рекрут бодро шел на отчаянный штурм, шагая навстречу пулям. Но здесь сравнение кончается. Кто слыхал, чтобы необстрелянный рекрут, даже самый лихой из рекрутов, требовал, чтобы его назначили на место бригадного генерала. Между тем автор-любитель выступает как раз с таким требованием. Не имея ни малейшего опыта литературной работы, он предлагает свою стряпню в один журнал за другим, – иными словами, претендует на место литературного генерала, который заслужил свое звание и должность годами и даже десятилетиями тяжкой солдатской службы.

Я глубоко убежден, что на свете нет ни единой профессии, в которой был бы возможен подобный случай. Если вы никогда не обучались тачать сапоги, вы не придете в сапожную мастерскую с предложением своих услуг. Даже самый напористый из претендентов в писатели не будет настолько глуп, чтобы так поступить. Он поймет, что это смешно, что это абсурдно, он столкнется с простейшей истиной, что для того, чтобы стать приличным жестянщиком или каменщиком, кладчиком кирпичей, наборщиком, ветеринаром, повитухой, трамвайным кондуктором, – словом, чтобы преуспеть в любой области или профессии, дающей славу и хлеб, нужно знать свое ремесло. Почему же, как только речь идет о литературе, здравый смысл у людей испаряется, и все обретают уверенность, что для этой специальности не нужно ни обучения, ни опыта – только уверенность в своем даровании и храбрость льва.

Чтобы представить полностью всю странность и дикость подобных намерений, приведем наглядный пример. Допустим, что наш претендент на славу и деньги подвизается в какой-нибудь смежной профессии. Скажем, он является в оперу, чтобы стать вторым тенором. Дирекция договаривается с ним, зачисляет на штатное место (это чисто воображаемый случай, я не утверждаю, что такой случай был). Что происходит дальше?

В антракте директор вызывает второго тенора для объяснения:

– Вы учились когда-нибудь петь?

– Немножко… так… самоучкой… В свободное время… Знаете, от нечего делать.

– Вы хотите сказать, что вообще не учились пению? Систематически, под руководством профессора?

– Нет, никогда.

– Как же вы пришли к мысли, что сможете петь в «Лоэнгрине»?

– Почему-то мне показалось… Знаете, решил попытаться… Знакомые все говорят, что у меня сильный голос.