Всегда помните о сути вещей… Искусство размышлять

– Да, у вас сильный голос, и если вы пять-шесть лет поработаете с опытным педагогом, из вас может что-нибудь получиться. Пока что, поверьте мне, вам нельзя выступать в опере. Природа даровала вам голос, осанку, детскую веру в себя и изумительную, я бы сказал, сверхчеловеческую отвагу. Все это ценные качества, и они говорят в вашу пользу. Но для успеха в нашей профессии требуются еще и другие ценные качества, которых у вас пока нет. И если вы не готовы к тому, чтобы тяжким трудом их добыть, забудьте об опере. Попытайте счастья в другой профессии, где меньше нужны подготовка и опыт. Я лично советую вам поступить в больницу хирургом».

Как это все знакомо, не правда ли? «Знакомые говорят, что у меня сильный голос/я хорошо пишу, но пою/пишу я иногда, немножко, самоучкой, но вы все равно возьмите меня/мою рукопись, потому что я очень хочу петь в опере/издаться…»

«Тщеславие – самое уязвимое место всех глупых и слабых людей».

На тщеславии можно играть – подбрасывать похвал. А там, глядишь, требующий внимания, удовлетворившись, на какое-то время пропадет из поля зрения. Ключевое слово – «на какое-то время». Помните, предостерегает Марк Твен, подхваленные (особенно те, кого особо не за что хвалить) вернутся вновь и вновь. Ибо вы их прикормили.

А еще можно… не реагировать никак. В одной из своих дневниковых записей явно уставший от борьбы – как за правду и здравый смысл, так и за свои авторские права, Марк Твен рассказывает такую историю:

«В Австралии, в тамошнем клубе, со мной вступил в беседу один господин, и я сразу увидел, что это местный присяжный рассказчик и что он сейчас будет распускать свой павлиний хвост. Он начал с того, что поезда ходят ужасно медленно, и я понял, что это вступление к какому-то анекдоту. Ждать не пришлось. Он рассказал, как однажды посоветовал кондуктору снять с паровоза предохранительную решетку от коров и насадить ее сзади на хвостовой вагон поезда. «Нам все равно ни одной коровы не перегнать, – сказал он кондуктору, – а они могут в любую минуту забраться в задний вагон и искусать пассажиров». Я легко сбил бы его, сказав, что в Австралии нет в поездах решеток. Я еще легче сбил бы его, если бы сказал, что сочинил эту шутку, когда он был еще в младенческом возрасте. Это было очень, очень давно. Я сочинил ее для своего публичного выступления».

Мог бы щелкнуть остроумца, привыкшего к успеху за счет присвоенных чужих шуток, сообщить ему небрежно: «Батенька, вы сейчас пересказали шутку, которую я 25 лет назад произнес перед достопочтимой публикой на своей лекции в городе таком-то, штат такой-то… И затем растиражированной всеми важными американскими газетами с упоминанием моего имени». Павлин свернул бы хвост и имел бы поверженный вид. С другой стороны (да и сам Марк Твен это иногда отмечает), когда твоя шутка отправляется гулять из уст в уста и в конце концов осваивается до такой степени, что становится народным юмором, автор должен радоваться. Да, австралийский рассказчик мог бы в своей речи «поставить копирайт», пояснив, что «как рассказал в одном из своих выступлений американский писатель и публицист Марк Твен»… Так что вот такая получается палка «о двух хвостах». Нет однозначного ответа на то, как должны сосуществовать авторское право, народный юмор, желание славы – и самого автора, и народных рассказчиков, которые заимствуют все самое смешное изо всех доступных источников – ведь живому слову невозможно ничего воспретить.