Всего лишь сон

Для начала нужно избавиться от общества Наташи, а уж мать даст ему побыть одному, когда он попросит, в этом Николас не сомневался.

– Можешь жить у меня, сколько понадобится, – сказала Рита, отвлекши Ника от его планов и размышлений.

– Спасибо, но я надеюсь, что уже скоро смогу во всем обходиться без сторонней помощи. Ты не подумай, я очень благодарен тебе… вам, – он посмотрел на Наташу, – за все, что вы для меня делаете, но я очень скучаю по своему дому. Почти два месяца я жил, как экспонат на выставке. Слава Богу, выставка уже окончена. Я согласен вернуться в свою пыльную коробку.

– Ты не сойдешь с ума один дома? – спросила, обернувшись, Наташа.

– Не думаю, – ответил Николас. – Я же не сошел с ума в больнице, – он улыбнулся настолько мило, насколько у него это получалось.

Наташе было очень сложно перебороть свою импульсивную натуру и терпеть неприкрытые намеки Николаса о том, что она здесь лишняя. Если бы это был кто-то другой, то он уже давно был послан ею в какое-нибудь очень неприличное место, но добиться расположения Николаса она хотела любой ценой. Потом, конечно же, она не позволит пренебрегать ею, но, чтобы достичь своего, она была готова какое-то время даже терпеть унижения. Ведь сейчас он буквально не сможет от нее уйти – нормально ходить он будет не раньше, чем через месяц или два, да и то наверняка с тростью. О полном восстановлении можно говорить в лучшем случае через девять месяцев после аварии, то есть у нее в запасе было еще около полугода на то, чтобы доказать Николасу, что она – лучшее, что он встречал в своей жизни.

Неохотно, но Наташа все же ушла вечером. Она вызвала такси, ведь машина ее осталась на стоянке больницы: она знала, что отвозить Ника домой они будут на машине Риты, которая была намного просторнее и удобнее для человека, который перенес такие сложные травмы.

Рита была умной женщиной. Она видела, что ее сын не проявлял особого интереса к Наташе, более того – девушка его в определенной степени раздражала. Но Николас всегда был культурным и воспитанным мальчиком, потому нагрубить или просто выгнать Наташу он не мог. Рита решила дать ему время и не вмешиваться, чтобы он сам решил, что для него будет лучше: оставить все, как было до аварии или все же сблизиться с Наташей. Что же касается самой Риты: ей никогда эта девушка не нравилась, но мудрая мать лишь подскажет верное решение, а не станет его навязывать и настаивать на нем, иначе сын может увидеть в ее лице врага, который мешает его счастью.

Было больно, но с лекарствами покончено. Он устал. День был тяжелым. После двух месяцев необходимой изоляции было приятно пускай не полностью обрести свободу, но хотя бы сменить место своего «заточения», выбрав домашнюю обстановку. Конечно же, Николаса могли выписать домой и раньше, но их общим с матерью решением было остаться в больнице на более длительный срок, чтобы не приходилось часто выезжать из дома в больницу на необходимые для восстановления процедуры.

Все это было уже неважно. В тот день важным было только то, что он встретил Меган.

И больше ничего.

– Что это? – спросила она у Джеймса Блонда, который сладко спал на ее рабочем столе. Под ним что-то лежало. Меган потревожила кота и достала из-под него красный блокнот. – Мои сны, – сказала она и улыбнулась.

С каждой прочитанной строчкой улыбка сходила с ее лица. Наконец она дошла до последней записи:

«Пускай это будет последняя запись в этом дневнике. Я не знаю, в чем причина, но я больше не буду ничего здесь записывать. Возможно, когда я описываю свой сон на бумаге, то погружаюсь в него повторно, даже глубже, потому сознание и отбрасывает меня на нижний уровень.

С меня хватит.»

– С меня хватит, – сказала она недовольному коту, поднимая его вытянутое тело со стола. – Пойдем со мной в комнату, а, мистер Блонд? Как говорила одна великая, хоть и выдуманная, женщина: «Я подумаю об этом завтра».

Берег реки. За спиной лес. Она знала это, но еще не оборачивалась. Кажется, здесь она уже бывала раньше, но нельзя быть уверенной наверняка. Ни в чем. Никогда. Нигде. И уж тем более – здесь.

– Здесь – это где? – озвучила Меган свои собственные мысли и иронично хихикнула. Нет, весело ей не было. Отнюдь. Ей было страшно. Привычка подавлять тревоги смехом может здорово выручить, но, даже смеясь, стоит быть начеку и не игнорировать опасность.