Всего лишь женщина

Вернувшись, мы пили шампанское. В тот вечер моя Несмеянушка была в отпаде (извините за жаргон). Я ее, пожалуй, такой веселой, такой раскрепощенной никогда не видела. У нас не оказалось бокалов, и моя девочка предложила поступить по-спартански – разрезать пластиковые бутылки. Когда они были разрезаны молодым человеком с красивой фамилией, Несмеяна протянула мужчинам часть с дном и сказала:

– Это широкая часть, она для мужчин. – И протягивая мне часть с горлышком вниз, кокетливо проговорила: – А эта часть предназначается для дам.

И это все было проделано ею с такой изящностью, словно в ней просыпалась та, до сих пор скрытая и постоянно загоняемая ею же самой, уверенная в себе женщина. Она была просто неотразима, я, пожалуй, в очередной раз была в нее влюблена. Была ею покорена.

Тем временем Милый друг, теряя терпение, уже открыто, как бы играя, начал выговаривать, обращаясь к моей девочке и молодому человеку:

– Если у вас нет совести, можете сидеть.

– У меня нет ее, – говорила Несмеяна и, обращаясь к молодому человеку с красивой фамилией, спрашивала: – А у тебя?

Молодой человек ухмылялся и без слов давал понять, что тоже не имеет совести.

Шампанское Милый друг не захотел пить. Молодой человек оказался непьющим. А мы с Несмеянушкой моей, не спеша, обоюдно наслаждаясь обществом друг друга, смаковали этот благородный напиток. Поддерживая меня в моей игре в ревность, моя девочка то поддерживала мое кокетство, то сама начинала кокетничать с молодым человеком. Мне показалось, что она всерьез увлеклась им. «Влюбилась, что ли?» – мелькнуло у меня в голове. («Хорошая мысль пришла в голову, но не застав никого, ушла обратно»). Наша компания разошлась только под утро.

Бриллиантов

Получилось так, что в следующую мою смену, спустя всего три дня, мы опять собрались. Но на этот раз у сестер. Они могли себе это позволить, потому что ребенок Алевтины уехал на каникулы в деревню к бабушке. Алевтина, веселая по натуре, в компании могла быть ее душой. Она знала много анекдотов на все случаи жизни и заразительно смеялась. К тому же мы с ней сходились темпераментом. Я в ней чувствовала такой же высокий сексуальный потенциал, как и в себе, похоже, она могла возбудиться с полуоборота и была в сексе пылкой любовницей, о чем говорило ее поведение в окружении мужчин. Я же, в свою очередь, будучи очень страстной в любви, всегда старалась скрыть это, боялась себя выдать. А вот Алевтине в голову не приходило ничего скрывать, ей даже удавалось это преподнести как достоинство, коим наделена не каждая женщина. И в отличие от своей сестры, она обладала уверенностью в себе, как избалованная мужским вниманием женщина. Я ей по-хорошему завидовала. Она бывала настолько раскрепо щенной, что могла запросто ляпнуть непристойности. Для меня, к сожалению, это неприемлемо, даже если я напьюсь до беспамятства.

В тот вечер мой Милый друг пришел с работы уже изрядно выпивший. Пока мы сидели одни, он мне устроил нешуточную сцену ревности по поводу прошлого вечера.

– Если б не я, ты вчера с ним пошла бы в кафе, даже не задумываясь! – заявил он.

Для меня это было неожиданно, и я стала оправдываться:

– А ты сам как себя ведешь? И почему эта мадам приставала к тебе? Даже позволила себе обозвать тебя проституткой при всех.

– А я здесь не при чем! Она обычно ведет себя нормально. И что это на нее нашло? Может, она хотела тебя поддеть, позлить?

– Ну, нашел к кому ревновать! Да он же чурбан неотесанный!

Мне до боли знакомой показалась эта сцена, и я невольно рассмеялась:

– А тебе не кажется, что мы ведем себя как муж с женой?

Он тоже расхохотался:

– Да, глупости все это, не забивай свою голову! Ты же знаешь, ты самая лучшая у меня.

– И у меня ты единственный любимый.

Разногласий между нами не осталось, мы с удовольствием поцеловались, закрепили, так сказать, наши любовные отношения страстным поцелуем.

Потом, когда мы поднялись к сестрам, я, сидя за столом, начала, как всегда в шутку, привычную игру. Рядом со мной за столом оказался опять тот молодой человек с красивой фамилией. Я, кокетничая, говорила ему всякие глупости, просила поухаживать за мной, пока Милый друг отвернулся, и всякое такое. А Милому другу было уже невмоготу, и он, попросив разрешения у хозяек комнат, пошел спать в соседнюю комнату. Алевтина пошла укладывать его, и было слышно, как он громким шепотом просил ее позвать меня.