Всей нечисти Нечисть

Гордо встав на скале, удерживая в одной руке меч, в другой посох, Манька грозно взглянула на врага внизу, и тут же присела за валун. Двое или трое оборотней палили из огнестрельного оружия очередями, прячась за камнями. Пули летели и не долетали, отчего-то меняя траекторию, будто намагниченные. Странно, но возле валуна, который закрывал проход на вершину, место оказалось самое безопасное.

– Если я погибну сейчас, никогда не прощу себе, что не примерила подарки, – она кивнула в сторону кувшина, который остался в земле.

– Ну, я косенькую с косонькой пока не вижу, может, пронесет? – поделился с нею Борзеевич своими надеждами надтреснутым голосом. Оборотней оставалось еще сотни три, но уже не две и не полторы тысячи. – А вдруг и мне чего-то оставили, просто не разглядел? – предположил он, проследив за Манькиным взглядом.

– Тебе, Борзеевич, меч оставили! – напомнила она, пристыдив его за жадность.

– Что это ты задумала? – подозрительно поинтересовался он, когда она встала во весь рост на валун.

– Подпускаем, рубим, подпускаем, рубим… Сюда, Борзеич, пули не летят. Я отсеку двоих огнем, один тебе, второй мне… Проход тут узкий, куда они мимо нас?

Оборотни поднимались по ступеням, хотя им это было непросто. Пройти в другом месте у них не получилось. Слева и справа от ступеней пропасти с обрывистыми нависающими выступами и с гладкими, скользкими стенами, с наклоном вперед. Они надежно защищали вершину гор на многие мили. Дракон может быть бы залез, но оборотням иные подъемы, кроме проторенных, оказались не по зубам. И это не могло не восхищать Дьявольской прозорливостью, продуманностью и предупредительной вежливостью, которой он давал понять, что не стоит лезть наперед него в пекло. Все горы, по которым они прошли, с одной стороны имели такую защиту, даже первая и вторая гора в начале пути, на которых защита была завуалирована, и подняться там можно было во многих местах, но чем дальше, тем защита становилась надежнее.

Манька посмотрела вдаль. Седьмая горная гряда была чуть ниже, но закрывала все остальные горы, которые остались за нею. Рассмотреть их и полюбоваться ими можно было только с Вершины Мира, и она была за спиной – самая высокая и непреступная. Даже отсюда, с вершины восьмой горы, пик девятой горы терялся где-то в вышине.

Манька направила посох на ощерившихся зверей и пальнула огнем, размышляя про себя. Интересно, что Дьявол прятал на Вершине Мира? Не одну же стелу, в самом деле, со своей подписью. Оборотни неугасимого огня не ждали – началось замешательство. Прямое попадание выжигало в телах дыры. Оборотень начинал обратную трансформацию. Полузверь-получеловек покатился по земле, вырывая свою плоть.

– А говорил, только зеркало! – весело воскликнула Манька, поливая оборотней огнем.

Сразу стало легче. Огонь ничем не уступал огнестрельному оружию и стрелял значительно точнее, в отличие от пуль, направленных на нее и Борзеевича, которые летели мимо. Казалось, выступ защищает какая-то неведомая сила.

Борзеевич, забыв про оборотней и битву, минут десять изучал феномен.

Еще три оборотня вырвались из начавшейся свалки, бросившись вперед. Мужественно сложили головы. Манька и Борзеевич, занимая лучшую и почти неуязвимую позицию, осмелели. Борзеевич кинул горстью гороха, Манька оглушила еще одного оборотня посохом, проткнув острыми рожками, добавила огня, на ходу срубив голову второму. Еще два оборотня крутились и рвали себя у ног Борзеевича.

Пропустили еще четырех, отсекая огнем остальных. Один успел скребнуть лапой, вцепившись зубами в ногу Борзеевича, и сразу челюсти остались без тела. Хватка у оборотней была мертвая. Борзеевич разжал зубы ножом, стряхнув отрубленную мечом голову, которая уже начала трансформироваться в человеческую. Меч его был таким же острым, как Манькин, и когда взгляд ее падал на него, она невольно начинала думать, кто из железных людей, уже сносив железо и достав меч, мог предать Дьявола? На что повелся он, на Зов или, сев на трон, перестал быть человеком?

Решили больше не рисковать, подпуская по одному, по два…

Поняв, что воинов всего двое, замешательство сменилось ликованием. Грянул добрый хор воющих зверей, похожий на дружное «ура!» Задние напирали на передних, те проталкивались вперед и попадали под огонь и мечи. Борзеевич теперь чаше бросал в толпу горох, чем рубил головы. Многие оборотни сразу после этого пытались вести себя благоразумно, выбирались из общей свалки, пропуская вперед желающих. Но сзади подгоняли вожаки, загораживая отступление.

Кровь лилась рекой, мертвые тела заслонили проход. И порой из-за груды тел оборотни выскакивали неожиданно, а иногда пробираясь по телам своих, скатываясь с ними вниз.