Вселенная файа. Трилогия (СИ)

   Теперь всё внимание было приковано к главному экрану, на котором светилось бледное изображение их мира - Уарка, или уже Фамайа, как подумал Вэру. Переданное со стационарной орбиты, оно было очень контрастным и четким. Им удалось увидеть даже трассы падающих на ССГ боеголовок.

   И тут же их вновь захлестнула смерть. Ощущение ослабло, когда были поражены все цели в Арке, затем обрушилось с новой силой, когда пришла очередь Суфейна. Анмай проваливался всё глубже, уже не сознавая окружающее. Ему казалось, что он уже мертв и смотрит на себя с другой стороны бытия. Дикий страх останавливал сердце, в голове помутилось, и он даже не запомнил, когда всё это закончилось.

   Когда он открыл глаза, ему показалось, что он, - уже тень. Вокруг корчились приходившие в себя файа, и лишь машины продолжали равнодушно гудеть. Анмай с трудом поднялся на ноги. Колени подгибались, перед глазами мерцало. Он видел, что несколько его помощников уже никогда не встанут, - их лица были страшно искажены, остекленевшие глаза застыли. Все уцелевшие с диким ужасом смотрели на них. Никто не осмелился заговорить. Только Найте спросил его со своего экрана:

   - Что это было?

   - Притяжение смерти, - Анмай удивился своему спокойному голосу. - Когда одновременно умирает множество людей, возникает нечто, что заставляет оставшихся следовать за ними. Мы не знали этого... мы знали так мало...

   - Я был уже мертв, и мне кажется, что и сейчас я... - Найте тяжело опирался о пульт, его смуглое лицо посерело. За его спиной Вэру заметил мертвые лица двух операторов, откинувшихся назад.

   - А я словно воскрес из мертвых. У меня возникло ощущение, что это не конец, а лишь начало... чего?

   - Конца, - Найте с трудом выпрямился. - Я никогда не смогу забыть... я слышал крики умирающих - и сейчас слышу!

   - Приведи себя в порядок, Найте!

   Лай встряхнул головой и вдруг прервал связь.

   Оцепеневшие операторы начали шевелиться, покидая свои места. Пламя ядерных взрывов погасло, экран был мертвенно-спокоен. Лишь у полюсов планеты переливались неистово яростные сполохи полярных сияний, и над плато Хаос пылали багровые облака, тускнея и исчезая, но это было всё. Они победили.

   Взглянув на экраны, на которых появились результаты ударов, Анмай понял, что от ССГ не осталось ничего. В самое средоточие их союза, в Суфейн, вонзились пять тысяч шестисоткилотонных боеголовок, испепеливших все центры огромного государства. Но победа обошлась им дорого. Они истратили все, до единой, атомные ракеты, почти все ракеты-перехватчики. Лишь на Хаосе осталось девяносто противоракет, враз потерявших всякую ценность.

   Наконец в Центральной раздались сначала тихие, а затем всё более громкие голоса. Но никаких следов победного ликования заметно не было.

   "Хотя притяжение смерти увлекло десятки миллионов только в нашей стране, это все же победа...", - Анмай тоже не ощущал радости, он не чувствовал сейчас вообще ничего. Теперь началось самое опасное: агония уничтоженного противника могла увлечь в бездну и их.

   Он взглянул на часы. С момента его пробуждения прошло всего тридцать пять минут.

   Вдобавок, он забыл обуться.

* * *

   Талу разбудил раздирающий треск, рождавшийся прямо в голове. Всё небо за окном взорвалось яростными сполохами гневно-багрового пламени; казалось, что настал конец света.

   Юноша подтянул ноги, чтобы вскочить, но внезапно его охватил обморочный жар, по телу растеклась смертельная слабость. Когда сполохи пламени померкли, ему стало получше, но он был ещё слишком слаб, чтобы подняться. Его кожа стала совершенно мокрой от пота, и Маоней понимал, что жар ему не пригрезился.

   Отдышавшись, он откинулся на подушку. Через несколько минут всё вновь залил свет, - на сей раз белый и очень яркий. Талу никогда не видел такого. С высоты шестого этажа дворца соарской крепости деревья её парка показались ему удивительно прекрасными, словно он оказался в ином, солнечном, мире, но его сердце вдруг сдавил ледяной страх.

   Свет побагровел, погас, всё здание задрожало. "Если это взрыв, то до него миль тридцать, - прикинул Маоней. - Да это же атомная бомба! Началась война!"

   Его мысли оборвал нахлынувший ужас. Талу не понимал, что с ним происходит, - он корчился на полу своей комнаты, отчаянно цепляясь за ускользающую жизнь.