Вселенная Шай-ти

Ашай улыбался, смотря на то, как Соня отводит от него глаза и пытается согнать румянец с предательски алеющих щек. Эта картина была бы восхитительной, если бы не настолько яркое смущение смешанное с сильнейшим дискомфортом, бушевавшими в душе его “Света”, вызванные костюмом, который пришлось девочке одеть на Состязания. С точки зрения Тай-до-рю, Соня выглядела волшебно, как звездочка нежданно-негаданно свалившаяся ему в руки. В детстве он мечтал дотянуться до звезд, прикоснуться к ним... Это потом он узнал, что такое желание никогда не осуществится, однако Ашай думал, что свою звезду он поймал. Соня считала иначе, разумно оценивая себя не как звезду, а катастрофу, нет, не вселенского масштаба, а отдельно взятого дома. — Ашай, мне что-то не по себе... С самого вечера Соню грызло противное чувство тревоги, масляное и тяжелое, мешающее дышать и заставляющее постоянно передергивать плечами. Причину для него девушка не находило и от этого становилось еще тяжелее. Что-то должно случится, если уже не случилось, но — что? — Вижу. Не волнуйся, у тебя нет повода за меня волноваться, я прекрасно себя контролирую... — Но ведь... черт, не знаю Ашай! Мне везде мерещится какая-то чушь и мысли крутятся в голове, крутятся и никак не хотят успокоится! Постоянно думаю о том, что будет если... твой контроль рухнет, а я не смогу тебя удержать, – заламывая руки, вскинулась Соня. – Я.. ужасно боюсь... чего-то. Ашай глубоко вздохнул, хотя было положить руку на плечо своему “свету”, но вспомнил, что он уже в полном боевом облачении и лучше этого не делать — можно поранить хрупкую девушку. — Не думай. То, что суждено — случится, и мы не сможем этому помешать, а проблемы будем решать по мере их поступления, хорошо? — Да вы фаталист, батенька! – ехидно заметила Соня, поднимая одну бровь. Ашай не обижался на тон слов, прекрасно “слыша” ее волнение и понимая, что это все — напускное. — Фа-та-лист? — Это значит, что ты веришь в судьбу и в то, что суждено и предначертано обязательно случится. Как-то так... Полного значения я не знаю, так, приблизительно понимаю, потому что это... ну, все знают. Там, дома. И ни у кого оно не вызывает... ммм... вопросов, вот. Тай-до-рю удивленно прикрыл глаза, запоминая и осмысливая новое слово, новую частичку мира Сони. — Возможно. А ты — нет? — Неа, я верю в то, что человек сам строит свою судьбу... — Но это не мешает тебе верить в... Бога? — Неа. Я считаю, что.... ммм.... как бы сказать... Человеку дан выбор, вот! Что сделать, как поступить, и все, что с ним случается, это последствия его же выбора, понимаешь? Эти последствия могут быть как хорошими, так и плохими, неожиданными, страшными или радостными. Они — результат нашего, как бы, шага-выбора. Но Бог, он создал все. Зло, добро, рай, ад, всю вселенную. — Рай? Ад? – кажется, Соня за этим разговором забыла о своих тревогах. Хорошо. – И не ты ли мне не так давно говорила, что создание мира и твоего вида объяснено научно? — То, что я верю в бога, Ашай, не означает, что я отвергаю науку и иные знания и доказательства о том, что его — нет, – нахмурилась Соня, меряя шагами залу, где они с Шай-ти ждали своего вызова на арену. Еще одна традиция — видеть сражения соперников тем, кто тоже участвует них, – нельзя. – Чем больше я живу здесь, чем больше узнаю о том, как устроена вселенная с научной точки зрения, тем больше убеждаюсь, что бог есть. Потому что, ну, невозможно, чтобы все было само по себе настолько гармонично. Слишком это... дико, неправильно. Я не говорю, что мой бог создал это все, не говорю, что ваш или еще чей-то, просто... я считаю, что есть некая высшая сила, которая ответственна за весь этот бардак, который мы зовем жизнью. Я умею ходить по снам, Сказочница, я про нее тебе рассказывала, когда-нибудь станет демиургом, а Граф — вообще кот, умеющий разговаривать. Нормально ли это? Нет, – взлохматила волосы Соня, заставив и так не идеальную стрижку походить на воронье гнездо. – И да. Потому что оно — есть. У вас же тоже есть свои боги, хотя вы глубоко научная раса! — Не все можно объяснить наукой, Соня. Из-за этого мы и умеем верить. Ни одна наука, ни один эксперимент еще не объяснил нам, почему мы Шай-ти и Шей-ти, почему происходит наш выбор, и почему... иногда он выходит за границы нашей расы, – спокойная отсылка к их отношениям, они — пара, это есть и будет, даже если между ними будут лежать миллиарды световых лет. – Мы с тобой вообще нечто из ряда вон, как ты говоришь иногда. Вы, люди, вообще нечто странное, непонятное и притягательное... Затерянные в просторах космоса вы обладаете той силой, которой лишены мы, не смотря на то, что вы слабы и хрупки, как звездный свет. Свет, который проходит сквозь космос, чтобы осветить наши темные ночи... — Даже если сама звезда уже давно мертва. — Верно. Соня улыбнулась, окинув взглядом высокую фигуру Тай-до-рю. Она никогда не призналась бы даже под пытками, но ей нравился такой... Ашай. Нет, милый, домашний, в штанах шароварах и с понимающе-робкой улыбкой он ей тоже нравился безумно... Нет, не так, когда он был дома — он был родным. Своим, до самых кончиков длинных кос, перевитых камнями, понятным. Обыкновенным. И это был ее Ашай, существующий только для нее и ради нее, ее “тьма”, которая рядом с ней становилась не такой жуткой, смертоносной и непонятной. С таким Ашаем Соня могла валяться на коврах, пить чай, дурачится, дразниться, не думать о завтра и вчера, о том, что у него есть какие-то обязанности, ровно как и у нее. Тогда это было... не важно. Сейчас же Соня поняла, почему Ашай носил титул Тай-до-рю, главнокомандующего армией, если переводить с шайтиана на русский. Он был... холодным, собранным, похожим на некое божество войны, безумно прекрасное и далекое. — Что-то не так? Девушка покачала головой. Все так, все. — Просто... любуюсь. Босой, опять чертовы правила, заболеть ведь можно, впрочем, Шай-ти простудами не болеют... В тонких шароварах, перехваченных тонкими поясами на щиколотках, выше и ниже колена, к ним цеплялись витые цепочки, к которым были подвешены маленькие шарики, похожие на бубенчики. Ашай сказал, что это мини-бомбочки. Белые — световые, красные — для плавки различного вида материалов, а голубые — дымовые. Про фиолетовые и желтые Соня не запомнила, к своему стыду. Пояс широкий, однотонный, с пушистыми кисточками на концах, свисающих почти до самого пола. Длинна этой прелести варьировалась от четырех до шести метров, в зависимости от ранга, который занимал шай-ти. У Ашая, как Тай-до-рю, длинна пояса, который мог выступать и в роли оружия, если того требовали обстоятельства, была максимальной. Жилет, плотно прилегающий к телу, выполняющий функцию щита из-за своей прочности и вшитых в подкладку различных микросхем, призванных генерировать защитные поля, вокруг носителя. От прямого удара не защитит, правда, но снизит болевой эффект и степень опасности ранения. По рукам идут все те же кожаные ремешки, но уже с тонкими стилетами и иглами с парализующим ядом. Яд был какой-то мудреный, т. е., если оцарапается Ашай, то ничего не будет, а если Фенх, то смотреть ему в потолок лежа в лучшем случае на коврике и ждать, пока добрый друг не даст ему противоядие. В верхних руках два искривленных лезвия, пускающих на солнце солнечных зайчиков, и скованных длинной-длинной цепочкой, которая в свою очередь покоилась в нижней паре рук, видимо из-за того, что ей можно было абсолютно спокойно защищаться. — И как, нравится то, что видишь? — Мммм.... еще не знаю. — Врешь ведь. — Ага. В комнате раздался тяжелый, тягучий как смола звук, извещающий о том, что им пора на арену. Соне — на круглую, висящую над самой ареной на высоте трех метров, платформу с гладкими краями, а Ашаю — на белый песок, искрящийся, словно снег на Земле. Сердце девушки неприятно кольнуло, когда она увидела противника Ашая — Ширха Фанши. Вот уж, что называется — врагу не пожелаешь такой удачи! Тем более, что на такой же платформе, прямо напротив Сони сидит шей-ти – “свет” Ширха. Недавно найденный, судя по всему. Они-то надеялись, что этого не случится, не сбудется предостережение Фенха о том, что этот... этот... нехороший шай-ти, как выразилась бы Соня, нашел таки свой “свет”! И то, что этот “свет” взрослый тоже не играет им на руку, хотя и тешит самолюбие. Насколько же слаб Ширх, как “тьма”, если нашел свой “свет” только сейчас, причем — взрослым! То, что Соне всего шестнадцать-семнадцать, причем она еще и инопланетянка, дает возможность показать всем присутствующим, что Ашай сильнее своего врага. Намного. — Будь осторожен... — Буду. Шей-ти ухмыльнулась, поймав взгляд девушки. Она торжествовала, прекрасно понимая, что Соня слабее, да еще и не обучена до конца. — Ашай!!! – почти сваливаясь с платформы, пытаясь дотянуться до своей “тьмы” закричала на всю арену Соня. Ашай мгновенно оказался рядом с ней, хотя до этого успел дойти почти до середины круглой арены. — Соня? Что... Ее крик, неожиданный и резкий, заставил напрячься и забыть обо всех, находившихся сейчас здесь. О Тай-до-но и Тай-до-ко, сидящих под навесом из тонкой ткани на самом верху арены, обо всех домах и семьях, глядящих на них во все глаза, как на какую-то диковинку, о Ширхе, прожигающем его взглядом, в котором полной до краев чашей плескалась ненависть... — Удачи... Губы у Ашая были сухими и жесткими, обветренными. Соня заметила, как он вздрогнул, когда она поцеловала его, но затем Ашай улыбнулся краешками губ не отрываясь от нее и благодарно прикрыл глаза. — Благодарю тебя, тишшихри ти де рао, – отрываясь от губ Сони и благодарно кланяясь. Тишшихри ти де рао — хранящая и оберегающая. Так Шай-ти обычно называли своих жен, в крайнем случае невест. У девушки защипало глаза, но она упрямо сжала губы. Она не заплачет, не здесь, не при Ширхе. — Траши де мао миш, – прошептала Соня в спину Тай-до-рю. “Поддерживающий и защищающий”. Эти слова девушки можно было буквально понимать как то, что если Ашай выживет и победит, то она согласна будет стать не просто его “светом”, но и женой. Соня понимала, что произнося эти слова навсегда обрезает себе возможность возвращения домой, на Землю, потому что... ее свяжут совсем иные клятвы, как и обязанности. По большому счету, она обрезала себе путь домой еще тогда, когда ушла следом за Шай-ти на их планету от госпожи Нассаги. Но... почему-то это уже не казалось страшным и ненормальным, грустным и безнадежным. Эта мысль оказалась даже в какой-то степени утешительной, отдающей теплом и нежностью. Дом там, где сердце, говорили у Сони дома, и девушка уже не могла совершенно точно утверждать, что ее сердце — на Земле, вместе с родителями, семьей и друзьями. — Когда же все успело так измениться? Усилием воли девушка заставила себя выползти из дебрей собственного подсознания и обратить свое внимание на Ашай и Ширха, кружащимися по арене в смертельном танце, ибо эту битву чем-то иным, кроме танца назвать было сложно. Казалось бы — высокоразвитая цивилизация уже много тысяч лет, как покорившая космос, а традиции до сих пор сильны, и многие проблемы и конфликты до сих пор решаются с помощью оружия и пролитой крови. Это казалось странным, диким, чем-то пришедшим из глубины веков, впрочем, таким оно и было. — Господи, защити его... Губы сами шепчут молитвы, глядя на то, как взлетают цепи, вокруг дуэлянтов, как наполняется воздух звоном клинков, как взрываются с разноцветными вспышками круглые шарики-бомбы. Два безумно красивых существа — гибких, опасных хищника, которые прекрасно знали, что с этой арены уйдет на своих ногах только один из них. Но почему же сердце так щемит? Заставляет все пристальней следить за разворачивающимся перед девушкой на белом песке действием. Ловить жадным взглядом каждое движение, пытаясь угадать, понять, найти то, что вносит диссонанс в мечущуюся душу. Соня знала, что дело не в Ашае, хотя ей было до дрожи в коленках страшно за него, а в Ширхе, который никогда не вызывал у нее не то, что чувства доверия, но даже самой мало-мальской симпатии. И дело было не в том, что он враг ее Тай-до-рю, а в том, что душа у него насквозь гнилая, как старый трухлявый пень на болоте, весь изъеденный жуками. Соня не знала, откуда пришло это сравнение и понимание, но в правдивости его не сомневалась, от этого шай-ти можно было ожидать чего угодно, вплоть до удара в спину, хотя сородичи Ашая до такого старались не опускаться никогда, предпочитая честный бой — подлости, но... в семье, как говорится, не без урода. И девушка была свято уверена, что на этом шай-ти природа не просто отдохнула, а взяла продолжительный отпуск за свой счет. — Спаси, огради, руку направь.... Вот даже в Зверинце так не молилась, а тут... может из-за того, что не за себя? И ведь, Соня не могла сказать, что очень верующей была, такой, как все. И веришь, и свое мнение имеешь. Как все. — Не оставь его своей милостью... Что? Что не так?! Не могло же ей померещиться такое?!! Или.... могло? А потом была яркая зеленая вспышка, заставившая песок напитаться зеленью и засиять, сорвав, как дверь с петель, все цепи с внутренней “тьмы” Ашая, превратив его в... нечто. Нет, но как изящно и ловко этот Ширх все провернул! Маленькая бомбочка с отравляющим действием, рассчитанная только на одного конкретного шай-ти, и абсолютно безопасная для всех остальных! Пронесенная под видом обычного парализующего газа... который при контакте с воздухом давал такой ненормальный эффект — уничтожение контроля противника на глубинном уровне, на самом дне его сущности... Соня спрыгнула с платформы, и плевать, что три метра и что все ноги можно переломать, кинулась к Ашаю, переставшему быть самим собой всего несколько секунд назад, в надежде вернуть, сохранить то, что было ей так дорого, то, что Соня любила и берегла, как самую большую драгоценность в своей памяти. Улыбки, любящие и понимающие, немного нахальные и поддразнивающие ухмылки, сильные, но безумно осторожные руки, обнимающие ее по вечерам, сияющие глаза, когда она разваливалась на коленях своего шай-ти, словно кошка, песни, спетые тихо-тихо, так чтобы никто, кроме нее больше их не услышал... Не важно, что они разные, непохожие, сильные и слабые, глупые, самоуверенные, наивные, совсем не важно! Они — родные души, дорогие друг другу создания. Они “свет” и “тьма”, они не смогут друг без друга. И Соня никому не отдаст Ашая! Она сможет, вытащит его светлую, сияющую подобно солнцу душу из той тьмы, в которую ее закинул Ширх, а потом расцарапает наглецу лицо. От доброты душевной, просто так, за Ашая. Когда сумеет докричаться-достучаться до Тай-до-рю, который не узнавал никого и ничего, даже ее. И совсем не важно, что сейчас он может переломать ей все кости, играючи, не напрягаясь, тем более, что Соня сама повисла на нем, обхватив своего Шай-ти за талию и шепча, словно молитву: — Очнись-очнись-очнись... Не оставляй меня...