Всем Хуанам по сомбреро

— В этом уж я точно не виноват. Жанна сама хотела сына побольнее наказать. Я ее, напротив, отговаривал, мальчишку тоже можно понять, он отца потерял, а тут незнакомый мужик, ну, вредничал, я бы на его месте еще хлеще бы себя повел. Но она уперлась. Мол, почтительный сын обязан во всем повиноваться своей матери. М-да… Характер у Жанночки тоже был непростой. Да вы не думайте, я же не какой-нибудь там конченый… Я мальчишке предлагал поделиться. Но он в позу встал. Видите ли, ему из рук убийцы подачек не нужно, судиться со мной вздумал. Я и тут его предостерег, что ничего ему не светит, завещание должным образом составлено, а что Жанна под влиянием порыва действовала, об этом я один знаю. Впрочем, я и на суде сказал, что готов поделиться. Так ведь нет же, Антон уперся, либо все, либо ничего! Если бы мне удалось его убедить, что Жанну я не убивал, может, он бы и иначе со мной разговаривать стал. Но он же уверен, что Жанночку я отравил. А я этого не делал!

— Насколько я успел разобраться, все три инцидента случились с применением одного и того же препарата. И вы, и ваша супруга, и Кузнецов стали жертвами препарата, который отпускается в свободной продаже, рецепта для его покупки не требуется.

— Ничего себе, такое опасное лекарство, и продается свободно. Бери и трави кого хочешь?

— Не все так просто. Препарат на здорового человека не окажет критического влияния. Да, принявший слишком большую дозу может почувствовать слабость, но умереть он, скорей всего, не умрет. А вот человек со слабым сердечным аппаратом или со скрытыми проблемами может принять такое лекарство, уснуть и не проснуться уже больше.

— Что и произошло с Жанночкой.

— Да, а потом с самым близким другом Антона, а потом с вами, с его отчимом. Как ни крути, все завязывается снова на Антоне.

— Антон дал яд своей матери? В это невозможно поверить!

— Не так уж и невозможно. Отношения у них с матерью, сами говорите, после ее новой свадьбы становились день ото дня все хуже и хуже. Она не случайно лишила сына наследства, Антон в свое время наговорил маменьке предостаточно неприятных слов. Да и вам от него перепало в избытке. Я не утверждаю, что Антон отравил свою мать, но отношения у них на тот момент были кризисные.

Колчанов молча слушал, что-то обдумывая про себя.

— Теперь что касается Кузнецова… — продолжал Милорадов. — Антон мог пронюхать, что приятель вздумал водить его за нос. Мог вспылить и пожелать наказать обманщика. И снова в дело идет все то же лекарство. Ну а уж угостить таблеточками вас, тут у Антона и рука бы не дрогнула.

Колчанов вздохнул:

— Насчет себя я ничего не скажу. Хотя сколько времени нужно, чтобы лекарство подействовало в полную силу?

— От четверти часа до получаса.

— Значит, принять я его должен был буквально перед туром. Но я пил только минеральную воду, которую мне принесли.

— Кто принес?

— Не Антон, можете быть уверены.

— А кто?

— Одна девочка из числа моих поклонниц. Хотя… Я вот сейчас подумал и понял, что никогда прежде я эту девочку не видел. Хорошенькая такая миниатюрная девочка с длинными светлыми волосами.

— Но ведь, если я не ошибаюсь, все ваши поклонницы буквально сражаются за право услужить вам.

Колчанов расплылся в самодовольной улыбке и подтвердил:

— Есть такое! Бывает, что и дерутся!

— Как же они все пропустили вперед себя новенькую?

Колчанов задумался, на его лице появилось растерянное выражение.

— А ведь и правда?.. Я как-то об этом не подумал.

— Теперь вспомните, кто приходил к вам домой, где вы жили с Жанной, в тот вечер, который стал для нее последним.

— Никто! Она была дома одна. И если вы думаете на Антона, то совершенно напрасно, если бы сынок заявился, то Жанна бы мне об этом сообщила. Такое событие она бы уж не упустила. Они же сколько лет практически не общались! Но она была весь вечер одна!

— Вы уверены?

— Да, она плохо себя чувствовала, никого, кроме меня, не хотела видеть, а я был в Москве. Кстати, это стало для меня отличным алиби, которое убедило в моей невиновности всех, кроме Антона. Мы разговаривали вечером с женой по телефону, и Жанна сказала, что пораньше ляжет спать, потому что чувствует слабость и недомогание.

— И вы оставили свою больную жену одну? Укатили в Москву?

— Жанна не была так уж серьезно больна. И потом, с ней была Лира.

— Вы только что сказали, что супруга была дома одна!

— Лира не в счет. Лира — это прислуга. Разве прислуга считается?

Милорадов вздохнул.

— Эта Лира… она долго у вас служила?

— Пару дней. Но у девчонки не было никаких причин, чтобы желать зла Жанне!

— Ее допрашивала полиция?

— Насколько я помню, нет.

— Почему?

— Девчонка после случившегося с Жанной несчастья куда-то исчезла. Наверное, испугалась, что подумают на нее, и сбежала.

— И найти ее не удалось?