Всем женщинам должен [сборник]

— Отпускай! И давай ко мне!.. А насчет огурцов… Один можешь прихватить. Подлинней!.. И мушку с него спили!..

Глава 3

Нет худа без добра. Но худо само по себе зло, которое нужно искоренять. Каур позвонил Самуилу, через которого к нему шел товар, напрямую.

— Как этикетки?! Быть такого не может!

— Этикетки. Самоклейки. Мумию фараона видел? Его мумию бинтами обматывают. А твою этикетками обклеим. Там раза на три хватит. Огурцом будешь. На веки вечные…

— Ну зачем же нам дело до мумии доводить?.. — занервничал Самуил. — А этикетки были. Жорж просто перепутал… Я позвоню ему, он все вернет.

— С кем перепутал? — спросил Каур.

Но трубка ответила ему короткими гудками. Он снова набрал номер, но механический голос послал его в зону, недоступную для действия сети.

Каур крикнул громилу Цента и малыша Бакса. И когда они появились, обласкал их злобным взглядом. Как будто это они были виноваты в том, что курьер перепутал деньги с огурцами.

Неплохо было бы отправить их по душу Самуила, но Каур все-таки решил ограничиться меньшим.

— Курьера вы видели, его машину тоже. Ноги в руки и за ним. Он сейчас должен быть где-то в городе. Возможно, встал где-то на ночевку. Я не знаю, завернут его обратно или нет. Если да, то хорошо. Если нет, вы должны его найти. И забрать у него мой товар. Вопросы?

— А если он не захочет отдавать? — От волнения у Бакса задергалась щека.

— Заявишь в полицию, — пошутил Каур.

— В полицию?! — завис в раздумье Бакс.

Судя по его виду, к словам своего босса он отнесся всерьез.

— Или в спортлото, — сказал Каур.

— В спортлото? А-а! Это шутка такая! — гыкающе засмеялся Бакс.

— Ага, у нас сегодня день юмора, — ухмыльнулся Цент.

— День дурака, — кивнул Каур.

Очень хорошо, если сюрпризы на сегодня закончились. А если все только начинается?

Жорж ударил по тормозам, и джип замер у входа в клуб, как боевой конь перед высоким теремом прекрасной царевны. Но ему не нужно было прыгать на Сивке-Бурке на доступную для поцелуя высоту, достаточно просто ворваться в клуб и решительно заявить права на свою любовь. Он признается в своих чувствах, и Анжела сама упадет в его объятия.

Жорж открыл дверь, но выйти из машины не смог. Ноги вдруг одеревенели, приросли к полу. И руки от волнения онемели, и голосовые связки сдавил спазм. А как он признается в своих чувствах, если у него в душе переполох? Если от волнения слова застряли в горле. Смотреть на Анжелу и хлопать глазами, как болван? Нет, не хватит ему духу признаться в любви. А если и хватит, как быть, если в ответ она скажет «нет»? Если Анжела откажет ему, он втройне почувствует себя болваном… Так что же делать? Уехать и забыть обо всем? Как-то же прожил он до двадцати восьми лет без жены и детей. И еще столько проживет… без Анжелы.

На крышу вдруг упало что-то тяжелое. Упало и отскочило, мелькнув перед глазами. Что-то крупное, желтого цвета.

Жорж выскочил из машины и увидел букву «Д» с вывески клуба. Он поднял голову и прочитал:

— Бодибил.

Да, он действительно будет большим дебилом, если уедет отсюда без Анжелы.

А она как будто почувствовала его. Вышла из клуба в своем купальнике, увидела знакомую машину, застенчиво улыбнулась. Но, заметив лежащую на земле букву, нахмурилась.

— Это к счастью, — сказал Жорж.

Буква оставила вмятину на крыше, но его это не беспокоило. Действительно, к счастью.

— К счастью? — Ее взгляд просиял.

— К нашему счастью! — От собственной смелости его бросило в краску.

Но язык в карман он прятать не спешил. Жорж чувствовал в себе силы и дальше возвышенно парить над темной бренностью бытия. Анжела заметила крылья за его спиной, возможно, даже почувствовала высоту, на которую он ее возносил.

— Ух ты!

— Да, я такой!

Он вдруг рванулся к девушке, сгреб ее в охапку и на руках внес в помещение. Она покорно обвила руками его могучую шею, прильнула к широкой груди. В машине у Жоржа зазвонил телефон, но, если бы он даже услышал его, все равно бы не ответил. Сейчас он мог думать только об Анжеле.

Десять миллионов. Именно столько собирался заработать Гена на своих огурцах. Воздушные замки он строить умел, а чтобы самому в огороде, в поте лица… Нет, кое-что он, конечно, делал, но львиную, нет, лошадиную долю работы вытягивала на себе Зина.

Силы уже на исходе, а загнанных лошадей, как известно, пристреливают. Она сдохнет, а Генка найдет себе кобылицу помоложе и будет к ней под хвост заглядывать? Глядишь, еще и ребеночка оттуда вытащит. Зина родить ему не смогла, не сложилось у них с потомством. А молодая родит. Уж как он ее любить будет. Нет, нельзя надрываться. Нельзя на радость мужу помирать.

Гена заводил машину. С аккумулятором у него не ладилось, сейчас он подзарядит его, и они поедут. Зина уже и вещи собрала, в багажник уложила. Все, уезжают они. Только аккумулятор почему-то все не заряжается.

— Ну, долго ты там? — всплеснула руками Зина.

— Скоро, минут десять.