Бывший председатель совета директоров и главный исполнительный директор Citicorp Уолтер Ристон подтверждает, что «капитал идет туда, куда хочет, и остается там, где с ним хорошо обращаются. Он бежит от обременительных законов и нестабильной политики, а в сегодняшнем мире технология позволяет такому передвижению осуществляться почти со скоростью света».
Он утверждает: «Никакая риторика или контроль за движением денег не могут долго обманывать капитал».
К 1970-м годам трансфертное ценообразование и торговля между компаниями, связанными международными союзами, достаточно сильно стимулировали денежные потоки и обеспечивали процветание офшорного мира. Рука об руку с ними шел вывоз капитала. Теперь офшорные банки держали больше латиноамериканских денег, чем американские банки посылали в Латинскую Америку, чтобы поддержать эти страны на плаву. Но вот появилась новая сила, приводившая в движение финансовые потоки, и вскоре она превзошла все остальные и по создаваемым ею объемам капиталов, и по скорости их перемещения. Этой силой стали наркотики.
Взрыв спроса и производство, создаваемое для его удовлетворения, в геометрической прогрессии увеличивали и предложение, и потребность в офшорных банковских услугах и подставных компаниях. Это происходило потому, что офшорный мир был готов содействовать этому, а содействовать этому он был готов потому, что это происходило.
«Огромное большинство людей, — говорит вашингтонский юрист Джек Блум, эксперт мирового класса по проблеме отмывания денег и офшорного мира, — не придало этому значения. Они считали, что это не важно. Дело еще не достигло того уровня, когда можно было сказать: “Если вы не обратите на это внимание, вам придет конец”. Мы еще не прошли тогда через стадию всех этих последовательных слияний, которые привели к появлению мегакорпораций. Руководители компаний еще не зарабатывали сотен миллионов долларов в год. А мультинациональные корпорации были еще относительно новым явлением. Ситуация еще не вышла из-под контроля. И этого не происходило до тех пор, пока не улучшилась связь и не усовершенствовался транспорт, и деньги не стали настолько компактными, обмениваемыми и взаимозаменяемыми, что до каждого, наконец, дошло и он закричал: “Да что же, наконец, происходит?”».
Для некоторых юрисдикций это было процессом естественной эволюции — политической версией библейского пророчества о том, что кроткие унаследуют землю. Для других это было хорошим бизнесом. Для многих же это было и тем, и другим. По оценке Государственного департамента США, 40% всего кокаина и 30% всего героина, появляющихся на улицах городов Северной Америки, поступает из стран Карибского бассейна. По мере увеличения потока наркотиков, проходящих через офшоры, увеличивалось и предложение оффшорных банковских услуг. Например, в последние годы в такой бедной стране, как Гаити, число банков выросло вчетверо.
Торговля обманом и средствами маскировки для укрывания иностранных активов является чистым, не загрязняющим окружающую среду бизнесом. Защита чужих активов от гражданских или уголовных обязательств, с которыми их владелец в противном случае столкнулся бы в собственной стране, не требует значительных капиталовложений. Не требует это и квалифицированной рабочей силы. Вы становитесь гаванью, просто объявив себя гаванью. Вы законодательно провозглашаете тайну продаваемых финансовых продуктов, вывешиваете свой прейскурант — и дело сделано, вы в бизнесе.
Вот что говорит Блум: «Когда вы находитесь в Соединенных Штатах, вы подчиняетесь американским законам. Пересекая границу, вы оказываетесь в зоне действия мексиканских или канадских законов. Традиционно закон всегда идет рука об руку с территорией. Но когда вы имеете дело с деньгами, перемещающимися по миру, когда они могут быть направлены в любое место, когда они могут быть зарегистрированы где угодно, то где же закон? В данном случае закон будет там, где решите вы сами».
Суверенитет окончательно умер.
* * *
Пол Хеллиуэлл понимал это лучше других. Как и Мануэль Норьега.
Во время Второй мировой войны Хеллиуэлл был разведчиком и так и не вышел из игры. Юрист по профессии, он обосновался в Майами, где стал агентом ЦРУ.
Норьега был главным полицейским панамского диктатора Омара Торрихоса. Он был также человеком, который, в конечном счете, сверг людей, убивших Торрихоса, чтобы захватить власть.