Всемирная выставка в Петербурге

— Нет смысла смотреть на индивидуальные доблести и преступления каждой отдельной личности, — отрезал Нечаев. — Мы должны видеть глубже! Глядеть в его суть! Важна объективная роль Михаила, а не какие-то его личные добренькие поступочки, понимаете?..

— Ну...

— Только не говорите, что изнеживающее чувство дружбы для вас важнее блага нашего народа!

— Нет, конечно! — Встрепенулся Венедикт. — Но вы считаете... Вы, значит, полагаете, что ликвидация Михаила пойдет народу во благо? Его ведь так любят... О нём говорят... Он стал в моде...

— Вот потому и во благо! — Ответил Нечаев. — Массы чересчур расслабились, уверовав в скорый приход царя народного. Нужно этот сладкий сон разбить! Нужно дать им понять, что благополучие трудового класса возможно лишь после свержения всякой монархии! Мы должны возбудить в массах революционный энтузиазм — ради них же самих!

— Если Михаил погибнет, все решат, что это царские ищейки его убили...

— Вот и славно! Большой шанс на революцию! Если заводские мужики, услышав о гибели своего кумира, двинутся на Зимний и прикончат там последнего оставшегося немца по фамилии «Романов», я смогу сказать, что прожил жизнь не зря! А вы?

— Ну... Да...

— По-моему, это блестящий шанс и для нас, и для всей страны, — торжественно проговорил Нечаев. — Понимаю, что вам жалко Михаила, как своё открытие, если можно так сказать, свою придумку. Но вы видите: я предлагаю использовать эту личность для начала революции куда более полезно и эффективно, чем вручать ему, неразумному, власть над всеми нами!

— Вероятно...

— Это чудо, что мы встретились.

— О да! Вы герой для меня! Никогда и не мечтал с вами общаться!

— А я и не мечтал найти такого подходящего человека для ликвидации этого Михаила, как вы, Венедикт.

— Я?!

— Конечно.

— Вы знакомы с ним. Знаете внешность. Умеете вызвать его доверие. Имеете опыт в его розысках и знаете уже, в каких районах он обычно околачивается. Ваш товарищ тоже в этом сведущ, — и впервые за весь разговор Сергей Геннадьевич обратил внимание и на Федю.

— Я сведущ, — сказал тот с готовностью. — Вы только не забудьте про галоши.

— Не забуду, — ответил Нечаев и ласково улыбнулся. — Приходите завтра оба вот сюда...

С этими словами он вытащил листок бумаги с заранее указанным адресом, датой и временем.

— Что там будет? — Спросил Федя.

— Учредительный съезд новой партии.

— Партии?

— Да. Настоящей революционной партии, который предстоит перевернуть всю Россию. А не кучки розовых мечтателей вроде той, где вы крутились прежде.

***

Учредительный съезд партии марксистов-народников — да, так её, не мудрствуя лукаво назвали! — проходил средь бела дня в какой-то квартире на Пятой Рождественской улице. «Уж не арестуют ли всех скопом? Больно людно!» — шепнул Федя Венедикту. «Я думаю, Нечаев дело знает», — ответил тот. Сегодня он был ещё больше очарован своим новым-старым знакомым.

Говорил Нечаев вещи очевидные, но не всеми почему-то понимаемые пока что: что революция в России назрела и непременно случится в ближайшее время; что к ней необходимо готовиться, наращивая своё влияние во всех сферах жизни, а больше всего — в нелегальных; что мирную борьбу придумали подкупленные Охранкой провокаторы, глупцы и соглашатели; и что террор, наконец, это главное средство сегодняшней интеллигенции.

— Мы доделаем то, чего не доделали в восемьдесят первом году, — объявил под конец лидер партии. — Очистим от царизма землю русскую. Сперва Михаил — будь он правда член этой семейки или же самозванец, нам всё едино. Затем — сам Сергей. И тогда уж — республика!

— Как во Франции! Конвент и гильотина! — Крикнул кто-то.

— Нет, буржуазные порядки, разнаряженные в греческие тоги, нам не нужны, — отозвались из другого конца комнаты. — Республика должна быть всемирной, социалистической и рабочей.

— Почему это рабочей? А крестьяне?

— Трудовой класс — единый!

— О России надо думать! Нам нет дела до всемирных учреждений! Немцы ваши не указ нам! Что проку с этих болтунов, если они и понятия не имеют о крестьянской общине?!

— Крестьянская община отмирает...

— Вот и нет!

— Это устаревший инструмент, насильно сохраняемый государством для того, чтобы держать крестьян в узде...

— ... Однако ж это и ячейка социализма одновременно! Ведь давно уже доказано...

— Оставьте! Только не надо заводить старую песню о якобы бунтарском характере русского мужика! Показал он свой характер... Что, в народ не находились?

— Мужику до нас и дела нет...

— И что прикажете?

— Строительство социализма в крестьянской стране это абсурд! Сначала надо реализовать буржуазно-демократическую программу.

— Сорок лет для вызревания капитализма вполне довольно.

— Да сколько откладывать?

— Взять уж всех да перевешать наконец-то!

— Думаю, начать надо с того, чтобы учредить Комитет Общественного Спасения.

— И отдать народу землю.

— Но не в собственность!