Всемирный разум

Я встретился с Тэдом в университете Джорджии, где он руководит специальной группой по изучению компьютерных технологий. Если Эрика Рамсея можно считать наиболее оторванным от мира человеком, то Тэда – самым связанным с окружающими. Он – предвестник того, каким станет человек будущего, включенный во Всемирную Сеть Разума.

За обедом он рассказал мне о том, зачем в студенческие годы разработал такое устройство. Его почерк был настолько неразборчивым, что после занятий он сам не всегда мог прочитать собственные записи – его беспокоило, что он многое упускает. Кроме того, за пределами учебного класса происходило много интересного, но считалось не очень вежливым отвлекаться и отводить взгляд, чтобы по ходу дела делать пометки в блокноте. Компьютер, который можно было носить на себе, как обычную одежду, позволял своему владельцу делать любые записи. И, конечно, давал доступ к ним в любом месте и в любое время.

Тэд был счастлив показать мне, как работает его устройство. Клавиатура под одну руку имеет только 18 клавиш: 12 – для работы указательным пальцем, средним, безымянным и мизинцем и 6 – для действий большим. Для каждого знака зарезервированы уникальные сочетания клавиш. Тэд провел специальное исследование, показавшее, что опытный пользователь способен набирать на его клавиатуре до 47 слов в минуту, что сопоставимо со скоростью набора на обычной клавиатуре [143] . С помощью такого оборудования, как у Тэда, можно, идя по улице, читать пришедшие по электронной почте сообщения – и отвечать на них, а также вести поиск в Google, одновременно с кем-то беседуя. При желании Тэд может реализовывать в своих действиях полную многозадачность, где бы и когда бы он ни находился.

Он продемонстрировал мне, как можно печатать заметки во время разговора с другим человеком, при этом не нащупывая блокнот и даже не прерывая контакта взглядом. iPhone отдыхает. Тэд провел специальный тайминг – проверить, сколько времени нужно для включения iPhone 3G и загрузки приложения, позволяющего делать заметки. По его словам, 20 секунд – целая вечность для живого разговора! Его же система, наоборот, всегда в рабочем состоянии и находится прямо перед глазами.

Если суммировать, то работа с заметками год за годом отнимает ошеломляюще много времени. Тэд уверяет, что сэкономил 15 лет жизни, обходясь без обычных записей, связанных с различными разговорами, – все осталось на кончиках его пальцев вместе с поисковыми запросами. Если вы встречались с ним в 1998 году, а затем второй раз в 2008, то Тэд в состоянии найти в своем компьютере заметки, относящиеся к вашему первому разговору, и продолжить их с того самого места, на котором вы когда-то остановились. Должен сознаться, я сам не берусь припомнить, встречался ли я с теми или и иными людьми – не говоря уж о конкретном содержании бесед. Получается, я не помню 90 % происходящего в своей жизни.

Тэд позаботился о том, чтобы во время общения с окружающими поддерживать хороший визуальный контакт с ними. Его наголовный монитор располагается чуть ниже линии взгляда, поэтому собеседник всегда видит его глаза. Он только слегка наклонял в мою сторону голову и смотрел так, как обычно это делают люди, носящие бифокальные очки. Поскольку Тэд может смотреть на собеседника как бы сквозь экран, быстрые взгляды на него и обратно практически не заставляют переводить глаза с картинки на мониторе на лицо говорящего с ним человека и обратно – достаточно просто «наводить на резкость». Когда мы общались, он был несколько более возбужден, чем я, – как будто разговор давался ему с большим трудом. В общем, это было правдой, поскольку, как он сам признался, во время беседы он обычно держит правую руку в кармане, чтобы набирать текст заметок, а также вести постоянный поиск в Google, находя необходимую информацию о людях, явлениях и событиях.

Но, спросил я его, разве стремление к мультизадачности не вредит способности вести обстоятельный и богатый по содержанию разговор? В конце концов, возможности мозга поддерживать сосредоточенное внимание на чем-то не безграничны. Попытка делать два дела одновременное заставляет мозг постоянно переключаться между задачами, и время расходуется еще и на то, чтобы не терять нить разговора. Задавая этот вопрос, я вспоминал исследование, в котором говорилось, что офисным работникам требуется 25 минут для включения в работу после того, как они отвлеклись от выполняемой задачи. А ведь есть еще и фатальный процент тех, кто рассылает и принимает текстовые сообщения, одновременно ведя автомобиль (см. главу 2). В своей книге «Рассеянные» («Distracted») [144] Мэгги Джексон (Maggie Jackson) приводит суждение психолога Дэвида Майера (David Mayer) о так называемой многозадачности: «Тренировка помогает преодолеть некоторую потерю эффективности при выполнении нескольких задач одновременно, а также учит использовать более оптимальные стратегии. Но, за редким исключением, вы можете тренироваться до посинения и все равно не сумеете работать так же хорошо, как сосредоточившись в определенный момент времени на чем-то одном» [145] .

Тэд Старнер возразил, что в основе лежит не многозадачность (multitasking ), а параллельное выполнение взаимодополняющих действий (multiplexing). Последнее означает, что решение одной задачи одновременно помогает решению другой. Для Тэда поддерживать разговор и в то же время делать заметки – параллельные действия, дополняющие и обогащающие друг друга. Тем не менее, он не пытается работать с электронной почтой, ведя с кем-то беседу или спускаясь вниз по улице. Такое совмещение было бы для него многозадачностью. «Если попутная задача прямо относится к сути разговора, то внимание человека не будет «дробиться», а параллельно-дополняющие действия окажутся весьма эффективными», – говорил мне Тэд.

В таком различении терминов есть нечто привлекательное. И все же, возможно ли совершенно не отвлекаться от разговора, одновременно записывая что-то для памяти? Сложный вопрос. Приходится распределять внимание между самим разговором и его записью, что, как мог бы сказать Майер, снижает уровень компетентности применительно к обеим задачам. Еще один момент: необходимость что-то записывать по ходу дела может заставить человека уделять больше внимания тому, что извлекает из беседы лично он, а не его собеседник. При таком отношении беседа становится не более, чем обменом информацией. Однако антрополог Робин Данбар (Robin Dunbar) утверждает обратное: многие разговоры – возможно, даже большинство – это «социальный клей», а не информационный обмен как таковой. Беседуя, люди поддерживают друг друга в этой жизни и укрепляют свои взаимоотношения.

Робин Данбар высказывает предположение, что эволюция языка – наиболее изощренная и эффективная форма груминга (grooming), средства утверждения и проверки личного статуса и здоровья [146] . И он дает возможность становиться, в первую очередь, успешным собирателем информационных плодов – взамен тех, что доставались когда-то человекообразной обезьяне. Наверное, было бы ошибкой упрекать Тэда Старнера в том, что он общается с окружающими недостаточно хорошо, если на деле у него с этим полный порядок. Он проводит в жизнь другую форму коммуникации – и пока мы еще не можем судить о результатах его усилий, поскольку у нас не сложились критерии их оценки.

Однако мы можем представить себе, какими они могут быть. Во-первых, Тэд может запомнить из разговора заметно больше, чем, так сказать, менее оснащенный собеседник. Его заметки всегда при нем и, вероятно, служат хорошим напоминанием о содержании бесед. Сами записи укрепляют его отношения с людьми уже потому, что Тэд лучше помнит их. А ведь многие ли из нас помнят имена жен коллег и товарищей? И все ли хорошо помнят, о чем читали или думали когда-то? Вероятно, Тэд жертвует чем-то в отдельных

беседах в обмен на то, чем его обогащают многие из них.

Другой критерий связан с предпочтением, отдаваемым так называемому командному стилю работы и совместному пользованию информацией. Технология позволяет Тэду и его коллегам, имеющим такое же снаряжение, наладить постоянный обмен и коллективное использование информации на новой основе. Они разработали поисковую программу «Агент памяти» («Remembrance Agent»), которая отслеживает, что именно каждый из них набирает на клавиатуре, а также постоянно сканирует личные заметки в поисках определенных терминов. Если Тэд набирает слово «iPhone», то система находит файлы, в которых оно тоже есть, и выводит их имена в верхней части экрана. Это постоянно напоминает о том, что именно может быть связано с тем или иным текстом. «Командная игра» особенно явно заметна, когда Тэд и его коллеги копируют свои файлы в один каталог, открытый для совместного пользования. В результате каждый из сообщества имеет доступ к внешней памяти любого из его членов. Коллегам Тэда не раз случалось отвечать на вопросы, используя текст, который он только что создал. Для подобных случаев у него есть комментарий: «Пользователь… практически всегда может извлекать информацию из памяти моего устройства, как из памяти своего собственного» [147] .

У каждого из нас есть свои воспоминания. Однако то оборудование, которым обладает Тэд, позволяет ему использовать время, память и информацию в такой мере, которую большинство из окружающих даже не могут представить. И он не играет в глупые игры, стремясь раздуть свое влияние, как это бывает порой с размечтавшимися занудами. Он действительно наращивает свои возможности. Наши показатели IQ, насколько я могу судить, должны быть примерно одинаковыми, но внешняя память, которую он использует благодаря своему изобретению, несравнимо превосходит ту, что есть у меня. Его доступ к групповой памяти эффективнее моего. Мало этого, его доступ к всепланетной внешней памяти заметно быстрее, чем мой. Он – настоящий артист коммуникации, и в этом качестве, как и положено истинному артисту, показывает всем нам, что означает новое понимание человека.

Однако Тэду доступно только то, что члены его группы решат сохранить в письменном виде (или в некоторых случаях – в виде фотографий). Их компьютеры не подсоединены к мозгам. У этих ребят нет прямого доступа к внутреннему состоянию друг друга, не говоря уже о впечатлениях или воспоминаниях. То есть их взаимосвязь в большей мере интеллектуальна, чем эмоциональна. Воспоминания в памяти их устройств эксплицитные – четкие и определенные; они подобны отдельным фактам вроде адреса того дома, где вы жили в детстве. А вот доступа к имплицитной памяти, удерживающей в себе то, что более подразумевается, чем проявляется явно – к воспоминаниям о том, где человек бывал, чему научился или что чувствовал, – у Тэда и его компании нет. Мы могли бы сказать, что оборудование дает ему подобие телепатии , позволяя читать чужие мысли (в виде текстовых заметок). Однако оно не дает ничего от телемпатии – способности ощущать чужие переживания и телесные состояния как свои собственные (как это происходило с придуманным нами полицейским в главе 2). Иными словами, эксперименты Тэда запоминаются и наводят на размышления, но мы должны идти гораздо дальше.