Всемирный следопыт, 1928 № 09

И в Англии некоторые из этих революционеров образовали общество под названием «Незримая Академия», которая должна была быть действительно незримой, потому что человек, по имени Кромвель[18]), перевешал бы их всех как еретиков и заговорщиков, если бы услышал, какие странные вопросы они пытаются разрешить. Но что за опыты проделывали эти важные и степенные исследователи! «Посади паука в круг, сделанный из растертого в порошок рога носорога, и паук не сумеет оттуда вылезть»— говорила мудрость того времени. И что же делали «незримые академики»? Один из них приносил нечто в роде растертого в порошок рога носорога, а другой приносил в бутылке небольшого паука. Академики толпились вокруг, держа в руках высоко поднятые свечи. Гробовая тишина… быстрый эксперимент… и вот их доклад о нем:

_{Академики толпились вокруг, держа в руках высоко подня- тые свечи…}

«Был сделан круг из порошка рога носорога, в середину его был посажен паук, но он тотчас же убежал»…

Вы скажете — просто. Несомненно! Но вспомните, что один из членов этой Академии был Роберт Бойль, основатель химии, а другой — Исаак Ньютон[19])! Такова была эта Незримая Академия, которая впоследствии, выйдя из своего тайного научного подполья, получила громкий титул Английского Королевского Общества. И это Общество было первым слушателем Антония Левенхука! В Дельфте был один человек, который никогда не смеялся над Антонием Левенхуком. Это был некий Ренье де-Грааф, которого лорды и джентльмены из Королевского Общества сделали своим членом-корреспондентом, потому что он написал им о некоторых интересных вещах, которые он открыл в человеческом яичнике. Как ни самоуверен и подозрителен был Левенхук, он все-таки разрешил Граафу посмотреть через свои «магические глаза», через эти маленькие линзы, равных которым не было ни в Европе, ни в Англии, нигде в целом мире. То, что Грааф увидел через эти «микроскопы», заставило его устыдиться своей собственной славы, и он поспешил написать в Королевское Общество:

«Попросите Антония Левенхука сообщить вам о своих открытиях».

И Левенхук ответил на запрос Королевского Общества со всей самоуверенностью неуча, не сознающего глубокой философской мудрости тех, с кем он разговаривает. Это было длинное письмо, касавшееся всех вещей в подлунном мире, написанное с забавной простотой и безыскусственностью на разговорном голландском языке, — единственном, который он знал. Озаглавлено письмо было так: «Перечень некоторых наблюдений, сделанных с помощью микроскопа, изобретенного мистером Левенхуком, относительно строения кожи, мяса, жала пчелы и т. д.». Это письмо очень удивило и позабавило ученых и высокомудрых джентльменов из Королевского Общества, но в действительности они были искренно поражены чудесными вещами, которые Левенхук, по его словам, мог видеть через свои замечательные линзы.

Секретарь Королевского Общества поблагодарил Левенхука и выразил надежду, что за первым его сообщением не замедлят последовать и другие. И они сыпались, как из рога изобилия пятьдесят лет подряд! Это были болтливые письма, полные ядовитых замечаний по адресу невежественных соседей, разоблачений шарлатанов, искусного толкования суеверий и сообщений о своем собственном здоровье, но в прослойках между отдельными страницами, полными разных домашних дел, почтенные лорды и джентльмены из Королевского Общества почти в каждом письме шмели счастье читать о бессмертных, поразительно точно описанных открытиях, сделанных с помощью «магического глаза» этого привратника и торговца мануфактурой…

Если теперь оглянуться назад, то многие из основных научных открытий покажутся до нелепости простыми! Как это люди могли ходить ощупью целые тысячелетия, не видя вещей, которые находятся у них под самым носом? Так же обстояло дело и с микробами. В наши дни уже весь мир может видеть их извивающимися на кинематографическом экране; многие, даже малообразованные люди, наблюдают микробов, плавающих под линзами микроскопов; студент-медик первого курса может показать вам возбудителей бесконечного числа разных болезней, — почему же так трудно было увидеть их в первый раз?

Не будем смеяться и вспомним, что в то время, когда родился Левенхук, микроскопов еще не было, а были только грубые ручные линзы, через которые едва можно было увидеть десятицентовую[20]) монету, увеличенную до размеров квартера[21]). И если бы этот голландец не занимался неустанно шлифовкой своих замечательных линз, ему до самой смерти не пришлось бы увидеть ни одного существа размерами меньше сырного клеща. Выше уже было сказано, что он с фанатической настойчивостью помешанного старался делать все лучшие и лучшие линзы; что он с бесцеремонным любопытством исследовал все, что попадалось ему под руку… Но вся эта возня с пчелиными жалами, волосками из усов и прочей мелочью была только необходимой подготовкой к тому великому дню, когда он однажды посмотрел через свою игрушечную, оправленную в золото линзу на каплю чистой дождевой воды— и увидел…