Всемуко Путенабо

– Да. Он поступал из лучших побуждений.

– Лучшие побуждения должны быть направлены в правильную сторону.

– Он тоже так считает.

Сыч ухмыляется:

– Почему защищаешь?

Догадки бродят давно, и все же хочется услышать собственными ушами. Тем более, что слежка результатов не дала. Но слежка за человеком, который большей частью сам учил следить тех, кто за ним следил, дело неблагодарное. Можно сказать, что результаты наблюдений подтвердили оба возможных варианта: что секретаршу с бригадиром ничего не связывает и что кое-что все-таки связывает, но они слишком умелы, чтобы оказаться разоблаченными. Другими словами – слишком хороши в своем деле. Оба.

Они не просто хороши, они лучшие. И на данный момент незаменимые. И он это знает.

Жанна думает почти о том же.

– Без таких, как Алекс, фирме не выжить. Мир изменился.

Выкрутилась, видите ли.

– Думаешь, не понимаю? – Сыч совсем успокоился. Перестав нависать над Жанной, он присаживается, пальцы барабанят по столу.

Мотивы поступка Алекса лежат на ладони: очередная победа совести над здравым смыслом. Не втемяшить ему, что жизнь – точка на качелях между моралью и расчетом, любой шаг в сторону – полет в бездонную пропасть, откуда нет возврата. Как максимум. Как минимум – там лужа, в которую грохнешься задницей, оказавшись с краю качелей действительности, что обязаны быть в равновесии.

Алекс – идеалист. Зато предсказуем. Такими легко управлять. Если правильно формулировать задачи, он превращается в совершенное оружие. Но вот – оружие дало осечку.

Сам виноват, признается себе Сыч. Говорил с ним как со всеми. Алекс не все.

Можно отправить Алекса в ссылку. В видимость ссылки. Свои подумают, что наказан, а он там неплохо поработает. Интересных и сложных дел по стране хватает, все будут довольны. Или…

Сыч улыбается уголками глаз. Почему бы не устроить дополнительную проверку? Все решится само и показательно для всех.

Он вызывает по телефону группу, которая собиралась брать Матвеева:

– Прибыть на место, рассредоточиться и смотреть в оба. Затаиться. Сообщить Алексу, и пусть захват осуществляет он.

Сыч весело глядит на Жанну. Она не улыбается. Ее взгляд косится на телефон.

Сыч качает головой: «Не вздумай». Вслух спокойно раздается:

– Теперь о том, что предстоит тебе.

– – – – – – -

– Здравствуйте. Я приехал.

Лицо на экране домофона… не Алекса. Сердце Лизы ухает в левую пятку. Не Алекса, да. Но она его знает, видела на фото. Это бывший парень Жени, которая почему-то крутится в офисе Алекса. Вот так сюжетец.

– Входи. – Она жмет кнопку и сразу звонит Кристине:

– Как зовут нашего подопытного?

– Леонид.

Кристине, как и Лизе, не могло прийти в голову, что клиенты у них разные. Бывает же.

Кристина так ничего и не поняла. Она удивляется:

– У тебя же есть досье…

Лиза нажимает «отбой» и расплывается в щедрой улыбке перед входящим. Красив, чертяка.

– А где Кристина? – ищет он краем глаза, но именно что только краем, а основной интерес сосредоточен на выступающих частях встретившей его Лизы.

Как же он прост.

– Я за нее, – говорит она, поигрывая локоном.

На ней прозрачный пеньюар, больше ничего. Все достоинства видны как на ладони.

Лобные морщины гостя собираются на совещание:

– В каком смысле?

– А в каком бы тебе хотелось? – Ошарашив, Лиза предлагает: – Выпьем?

– М…можно.

Ого, даже заикаться стал. Хороший признак. Видно, что Леонид и сам не промах, но сейчас он в ступоре. Наверное, привык к одному из двух: брать нахрапом или вымаливать, а тут его самого за рога – и в стойло.

Чувствуется почти физически, как прилипший ниже копчика мужской взгляд провожает ее в сторону спальни. Шуршание шагов сообщает, что Леонид пристраивается в фарватере.

Спальня подготовлена к рандеву не хуже хозяйки. Расстеленная кровать. Мягкий свет торшера в тканевом абажуре с золотой бахромой. На тумбочке рядом с хрустальной вазой стоят бутылка вина и бокалы.

– Открой. – Лиза протягивает Леониду бутылку.

Пока он возится, она садится на край постели и медленно закидывает ногу на ногу. Клиенту нельзя дать опомниться и сформулировать возможные вопросы, поэтому Лиза говорит сама.

– У меня было горе. Я думала, что рехнусь. Поплакалась подруге, и она сказала, что знает средство, и называется оно «Леонидин». Если принимать в крайних обстоятельствах, жизнь налаживается. Честно говоря, я не поверила, но как только ты вошел…

Лиза тянется к правому из стоящих на журнальном столике бокалов.

Ее пальцы на лету перехватывает рука Леонида, колючие сухие губы покрывают ладонь поцелуями и ползут по запястью вверх, почти до самого локтя. Вторая рука забирается под пеньюар.

Да, это не Кирилл. Даже, наверное, не Алекс. Работать с такими – одно удовольствие, за тебя они все делают сами.

– Не так быстро, ковбой, – смеется Лиза и пытается вырваться. – Говорю же, у меня горе. Было. Имейте совесть, мистер. Еще успеется.

– Хорошо, – согласно трясет головой гость. – Буду медленно и печально.

Он тянется к выключателю и гасит свет – и без того приглушенный.

– Подожди же, – смеется Лиза. Она поднимается и вновь включает торшер. – Давай все-таки выпьем…

Леонид уже у бокалов. Его спина перекрывает вид.