Всемуко Путенабо

С трудом поднятая голова поворачивается, глаза скашиваются назад…

– Привет, – улыбается лицо красного от натуги и донельзя довольного Леонида. – С добрым утром, красавица. Оно доброе, правда?

Лиза вне себя. Она пытается спихнуть узурпатора, но лишь раззадоривает.

– Погоди, малышка. – В руке Леонида появляется пузырек. – Чем ты собиралась меня угостить?

Все ясно, он подменил бокалы. Левый был обработан, вот почему она ничего не помнит. Кажется, танцевали…

– Не рой яму другому – слышала поговорку? – бодрым тоном вещает Леонид. Он и не думает останавливаться. – Мама должна была с детства вдолбить.

Прозвучавший глагол сейчас кажется грубым и неуместным. Лиза морщится:

– Решил сделать это вместо нее?

У Леонида наготове оправдание:

– Извини, что без спроса, но я занялся именно тем, к чему меня так настойчиво приглашали.

Лиза гневливо цедит:

– Мужики делятся на две категории: сволочь обыкновенная и сволочь необыкновенная. Угадай, к какой из них относишься ты.

Она делает страдальческое лицо и изображает вызванную насилием ужасную боль. Взгляд косится на спрятанную камеру. Все пошло не так… но тоже неплохо. Опоил… Воспользовался… Оказала сопротивление… В мозгу напротив нового сценария рисуется плюсик.

Из прихожей доносится звонкий сигнал домофона. Оба поворачиваются к вспыхнувшему экрану. Леонид отвлекается от процесса:

– Кого это на заре нелегкая…

И падает, сраженный ударом прикроватной хрустальной вазы.

Крови не видно. Замечательно. Извернувшаяся Лиза выбирается из-под него, стараясь удержаться от улыбки, и связывает насильника ремнем халата. У нее получилось.

Экран домофона гаснет, не дождавшись реакции. Но все же – кто там? Лиза подходит и жмет кнопку, которая включает обзор.

Вот же черт…

– – – – – – -

«Дилинь-дилинь!» Сладкая музыка. Рваная музыка. Настойчивая музыка. Бесконечная надоедливая музыка, музыка, музыка. Сколько можно?!

Он осторожно приоткрывает глаза. Это же звонок в дверь. В чью дверь? Где он?

Чужая квартира. Чужие вещи вокруг. Чужие фото.

Он в кровати. Пухлая рука поверх его плеч. Горячее тепло сзади.

Дикое смущение отдернувшейся молодой женщины:

– Прости. Это… чтобы согреть. Ты так кашлял… Я дала тебе снотворное, не думала, что кто-то… Ты бился… стонал…рвался куда-то… и только тогда успокоился. Прости.

Красная, как рак на рекламе пива, Марина вскакивает. Кирилл смущенно отводит взор. Крепко запахнувшись в халат, Марина бросается к двери, щелкает замком, отворяет…

И с легким безумием оборачивается. На Кирилла глядят ее непомерно круглые глаза:

– Это тебя.

– Опять?

Дурной сон.

Бесцеремонно сдвинув хозяйку в сторону, вваливаются ребята Сыча:

– Приятно видеть в добром здравии. Думал не найдем? Собирайся.

– Я могу поговорить с Алексом Акимовым?

– Поговорить? – Они переглядываются. – Нет. Навестить в больнице – да. Насколько скоро – зависит от твоего поведения.

– Что с ним?

– Как обычно, – смеются они. – Не был бы паркурщиком, размазали бы миленького по стеночке, как ребенок комарика.

– Кто?

– Дух святой.

Снова смех. Невеселый. Никто не понимает, как такое случилось. В наш век материализма… Какие силы ополчились на Алекса, кому он перешел дорогу – колдуну, ведьме, черту или дьяволу? Держался бы ближе к своему начальству, целее был бы. Сыч и в подземном мире не последний человек.

Или… именно поэтому?

– – – – – – -

Возможно, кто-то из сидящих по своим квартирам вызвал полицию. Или не вызвал. Или просто глядит в щель между шторами очередной уличный спектакль. Или снимает на телефон, чтобы собрать в сетевой видеосвалке большую аудиторию. Люди не измельчали, они всегда были такими. Рыцарями делает любовь.

На пороге подъезда с любовью явно не в порядке. Двое нерыцарей отобрали у Кристины сумочку, сняли песцовую шапку и теперь, врезав под дых и зажав рот, чтобы не орала, снимают шубку.

– Ммм!.. – это все, на что она сейчас способна.

Кристина успела вызвать нужный номер квартиры, но домофон так и не ожил. Чужие руки рвут из ушей серьги.

– Кольцо не забудь! – шипит один из налетчиков.

Оба нервно озираются. Они торопятся. Подъездная площадка освещена, в любой момент кто-то может выйти или подъехать.

И это происходит, внутри раздается сигнал открытия двери.

– Атас!

На прощание Кристину опрокидывают в сугроб, и она остается одна. Взгляд бессмысленно наблюдает исчезновение во тьме дорогих сердцу предметов.

Слышен лязг распахивающейся двери.

– Стой! – вопит тонким фальцетом разъяренное видение в прозрачном пеньюаре и троекратно палит в воздух из маленького травматика.

От грохота закладывает уши, а крик обращен в пустоту. Поздно.

– Лиза?!

Кристина вылезает из снега и бросается к подруге. Ее сотрясают рыдания. Лиза, вмиг окоченевшая в своем почти абсолютном ничего, хватает ее за руку и запихивает в подъезд, подальше от лютого мороза. Соседи по-прежнему глухо спят или успешно делают вид. Спасение утопающих – дело самих утопающих. Закон каменных джунглей.