Всеобщая история искусств. Искусство древнего мира и средних веков. Том 1

Основой романского искусства была в первую очередь сложившаяся за первое тысячелетие на Западе местная художественная традиция. Рядом с этим значительную роль играли влияния Византии, Сирии, Месопотамии и Ирана. Несмотря на разобщенность народов, средневековый Запад испытывал сильнейшее воздействие средневекового Востока. Рядом с этим в романскую пору не оскудевал интерес к античности, в частности к памятникам древнего Рима (чем оправдан и самый термин «романский»). Эти памятники были постоянно перед глазами средневековых людей в Италии, Южной Франции и Германии. Даже в далекой Саксонии Бернвард Гильдесгеймский отливает колонну с рельефами в подражание знаменитой колонне Траяна. Конечно, все эти влияния не исключают творческой самостоятельности мастеров того времени. Романский стиль отличается крайней разнородностью своих проявлений; смелые искания нового существуют рядом с глубоко отсталыми, долго сохраняемыми формами. Все романское искусство лишено цельности и стройности последующих этапов, но зато в нем чувствуется клокочущая жизнь, многообразные искания, огромная творческая сила.

Суровые нравы средневековья, нескончаемые феодальные войны, право грубой силы, практическое чутье людей той поры — все это проявилось в замках романской эпохи. Среди них лучше всего сохранились, несмотря на позднейшие переделки, княжеская крепость Вартбург в Германии (XI век), город-крепость Каркассон во Франции (XIII век) и замок Пьерфон (XIV век), который, несмотря на свое позднее время возникновения, примыкает к старым типам.

Трудно поверить, что средневековые замки создавались людьми, которые слепо верили в таинственные силы, сопровождающие каждый шаг человека. Сооружая свои крепостные постройки, средневековые люди действовали последовательно, трезво, логично и полагались только на свои силы и расчет. Особенная красота этих романских замков в их соответствии основному назначению — служить надежной защитой от нападающих во время осады, помогать осажденным оказывать сопротивление штурму.

При возведении крепостей выбиралось место на высоком откосе над рекой или морем, служившим естественной защитой и позволявшим сберечь и материал, и силы для большего укрепления других сторон. Характер участка такой крепости обусловливал нередко ее неправильный план. Она окружалась со всех сторон широким рвом и

высокими гладкими стенами, сложенными из огромных камней. Стены обычно оканчивались зубцами, за которыми осажденные могли прятаться, выливая на врагов горячую смолу. На углах крепости и по стенам стояли сторожевые башни цилиндрической формы. Они отстояли друг от друга не меньше чем на сорок метров, так как лишь на это расстояние достигали средневековые орудия. Расположение башен подчинялось строгому порядку: все они были связаны между собой, и вместе с тем каждая из них имела самостоятельное значение, была маленькой крепостью. Захват одной из башен не означал захвата всей крепости. Захват крепости не заставлял укрепившихся в башне сдаваться. Особенное внимание было уделено укреплению входа; к нему вел подъемный мост; по бокам от портала, тесно сгрудившись, стояли две больших башни. В середине крепости находился обширный и открытый двор, где протекала внутренняя жизнь его обитателей. Его окружали жилые и служебные постройки.

Ядром крепости был так называемый донжон; в небольших крепостях он был их главным зданием. Эта маленькая крепость в крепости, огромная массивная башня с маленькими оконными пролетами служила последним оплотом для осажденных. Когда лестница донжона поднималась наверх, он становился совсем неприступным. В нижнем этаже томились пленники феодала, за которых надеялись- получить выкуп, во втором были жилые помещения владельца замка, наверху жили слуги. Крыша служила наблюдательным пунктом.

18. Монастырь Сан Фуа в Конке (Южная Франция). 11–12 вв.

План монастыря. 820 г. Сан Галлен. Архив

Внешние формы средневековой крепостной архитектуры отличались большой несложностью и простотой: здесь не было ни нарядных фасадов, ни украшений, ни архитектурных мотивов, которые бы не были оправданы их прямым значением (179). При всем том романские крепости в гораздо большей степени содержат в себе искусства, чем многие богато разукрашенные здания нового времени. Жизнь той поры была несложна; человек целиком выражал себя в защите своего дома и самого себя; вот почему, следуя этим потребностям, строители романских замков правдиво выражали в камне весь истинный характер своей жизни. Впоследствии романтики с их культом средневековых замков и башен были склонны к преувеличениям; но все же они смогли создать свою «поэзию руин» лишь потому, что зерна настоящей поэзии были заключены в самих этих замках.