Всесожжение

После последнего припадка интендант ввела в пациента всё, что у неё было в подручном арсенале: начала с клонозепама, потом пошёл в ход диазепам, а во вторую вену – фенитоин. Из записей получается, что она также давала глюкозу, кислород для дыхания и кокарбоксилазу. Пока отец получал очередные инъекции, его сознание было отрезано от сильных импульсов – никаких криков, мигающего света, нервной путаницы. Он рассвирепел до того, что после нескольких часов вырвал катетеры и проверил сразу все биржевые каналы, которые держал в «Закладках». Чуть не сошёл с ума от расслабляющего чиллаута. Я прекрасно его понимаю, он мне сейчас ближе, чем когда-либо раньше.

С его перспективы холодного прагматика моя расшатанная жизнь должна выглядеть карикатурно. Боль и злость после потери мамы, а потом и Пат вызвали на его лице улыбку сострадания, а метания – от ненависти к примитивным людям до выбрасывания с работы синергетического мусора – беспокоили отца исключительно с точки зрения менеджмента. Когда же оказалось, что я был прав и, прикрутив гайки работникам профсоюзов, защитил корпорацию от гнилья изнутри, он заметил это и первым оценил по достоинству.

А сейчас он теряет контроль над телом и уподобляется мне, сидящему на террасе сигардского санатория. Боль искусственной оболочки не затмевает его мыслей, но псевдоэпилепсия неисправного порта более опасна, возможно, даже смертельна. Я не могу поверить, что мы позволили Самюэльсону копаться в колыбели без надзора Нади. Это правда, что после атаки Вероники ее охватили конвульсии, которые добрались до самого дна, до операционной системы, а парочка программ Замка до сих пор демонстрируют признаки полного идиотизма (упрямые двери в восточной заставе, синтезаторы, которые создают несвежие продукты, труба, направляющая сточные воды прямо в канал), но даже недомогания интенданта было более достойно доверия, чем этот нейрологический гений божьей милостью. Мать его!

Мы ведём отца к лифту, а потом сетью коридоров в медицинский отдел. Картер смывается перед входными дверями под предлогом попрощаться с Инкой. Его дочь отправляется на заводы в Бильдене, чтобы руководить приготовлениями к обороне; это чистое безумие, но девчонка оказалась исключительно жёсткой сучкой. Она любит не только поразвлечься с верёвками и хлыстом, но и занимается экстремальным спортом военных времён. Любит риск даже больше, чем среднестатистический колыбельщик. Думаю, Картер надеется уговорить её на эскорт посерьёзнее, а то сейчас она собирается лететь на двух беспилотных дельтапланах, которые можно ослепить или подстрелить хорошо синхронизированным FEMP-ом.

Врачи укладывают отца на койку и готовят капельницы. Они скрывают свое волнение, чтобы не нервировать его прежде времени. Обмениваются короткими замечаниями и многозначительными взглядами. Группой руководит Грим Сколиас, который до вчерашнего дня был ассистентом Самюэльсона. Он бегает на поводке Нади и целого консилиума медицинских субличностей, академических библиотек и платных баз данных. В ход идут каналы Синета и мощные транзакции на Вересковых пустошах. Луиза шепчет мне на ухо по SII-5L, что идут приготовления к вскрытию черепа и операции с использованием лазера. Диализ очистит засорённые ранее катализаторы и заменит их на новые. Интендант приняла решение об инвазионном лечении, а Картер и Марина утвердили его пару минут назад. Чувство вины за нападение Вероники съедает меня с потрохами.

Отец открывает глаза и смотрит неожиданно осознанным взглядом. У Журавля мягкое выражение лица, в уголках глаз появляется сеть морщинок. Это воплощение мне нравится больше, чем нахальный засранец, которым родитель был раньше. По подёргивающейся щеке сползает слеза. Я беру его за руку и заглядываю в сеть. Майор Хендрикс передаёт Сколиасу решение семьи: медицинский отдел не имеет права просрать вторую операцию, а если так произойдёт, их всех расстреляют в казармах Death Angel

. Руки толстяка начинают потеть и дрожать, Надя отмечает резкий скачок давления. Парень должен взять себя в руки, нельзя передавать такую информацию остальным врачам, инженерам и техникам, они должны просто стараться. Я вдруг включаюсь в разговор.

– Это не обычная операция, Грим. Мы спасаем реальность от краха. Антон Элиас является последним волоском, на котором держится наш миропорядок. Если он умрёт, всё вокруг завалится и сдохнет, потому ваш расстрел будет лишь формальностью.

– О, сука, – шепчет сам себе Грим Сколиас.

– Всё будет хорошо, – говорю я и выхожу в коридор.

Я не прощаюсь с отцом, не чувствую такой необходимости. Мы увидимся через несколько дней и сдержим тот наплыв, который подбирается к Замку. Вчера ночью к внешним стенам пришла большая группа зомби. Самоубийственная сила, переданная в виде S-файлов по каналам Синергии, заставила их кинуться под дула пулемётов и умереть от выстрелов в головы экспансивными хелиосами. От черепов почти ничего не осталось; Надя тренировала меткость на безвольной толпе, чтобы не тратить боеприпасы в случае серьёзной угрозы.