Вся Агата Кристи в трех томах. Том 3

Полицейский достал ключ. Сэра Джеймса тут все хорошо знали. Были у них и инструкции относительно Таппенс, хотя о второй девушке их не предупредили. Они вошли в подъезд и закрыли за собой дверь. Потом медленно поднялись по скрипучим ступенькам. Рядом с верхней площадкой рваная занавеска по-прежнему закрывала нишу, в которой прятался Томми. Таппенс узнала об этом от Джейн, когда обе они были пленницами и когда Джейн звалась еще именем «Аннет». Поэтому она с интересом взглянула на рваный бархат. И ей почудилось, что занавеска чуть-чуть дрогнула, словно и сейчас кто-то прятался в нише… Иллюзия была настолько полной, что ей померещилось, будто она видит очертание плеча… А что, если там укрылся Джулиус… то есть мистер Браун…

Чепуха! И все-таки она чуть было не возвратилась посмотреть.

Они вошли в комнату-темницу. Таппенс вздохнула с облегчением: уж тут спрятаться никто не может. Вечно она что-то выдумывает! Какая глупость! Нет, она не поддастся этому навязчивому ощущению, будто мистер Браун здесь, в доме… Ой! Что это? Кто-то крадучись поднимается по лестнице? Значит, все-таки в доме кто-то прячется… Глупость какая! Она была близка к истерике.

Джейн сразу направилась к гравюре с Маргаритой и сняла ее со стены. Рама была покрыта густым слоем пыли, а на стене остались фестоны паутины. Сэр Джеймс протянул девушке перочинный ножик, и она отделила картон от рамы… На пол упала журнальная страница с рекламой. Джейн подняла ее. Расклеив обтрепанные края, она извлекла наружу два тонких густо исписанных листка.

На этот раз никаких чистых листков для отвода глаз, но подлинный договор!

— Мы нашли его, — сказала Таппенс. — Наконец-то!

Душевное напряжение достигло высшей точки. Мигом были забыты странное поскрипывание и какой-то шорох, только что напугавшие Таппенс. Все трое не сводили глаз с документа в руке Джейн.

Сэр Джеймс взял его и внимательно оглядел.

— Да, — сказал он негромко, — это действительно злополучный договор!

— Мы победили! — изумленно пробормотала Таппенс, и в ее тоне слышался благоговейный страх.

— Мы победили, — негромко повторил сэр Джеймс, бережно складывая листочки и пряча их в бумажник. Потом он с интересом обвел взглядом убогую комнатушку. — Ведь это тут наш молодой друг томился в заключении, не так ли? — сказал он. — Вы обратили внимание, какая тяжелая и массивная тут дверь, и ни одного окна. Что бы тут ни происходило, ни одна душа не услышит.

Таппенс вздрогнула. От его слов ей стало не по себе. А что, если кто-то и вправду прячется в доме? Захлопнет дверь и оставит их погибать тут, точно каких-нибудь крыс? Опять! Да что это она в самом деле! Дом ведь окружен полицией, если они не выйдут, устроят обыск, их обязательно найдут. Она улыбнулась своим глупым фантазиям… и вдруг перехватила устремленный на нее взгляд сэра Джеймса. Адвокат понимающе кивнул.

— Совершенно верно, мисс Таппенс. Вы ощущаете опасность. Как и я. Как и мисс Финн.

— Да, — призналась Джейн. — Это нелепо, но я ничего не могу с собой поделать!

Снова сэр Джеймс кивнул.

— Вы чувствуете… мы все чувствуем… присутствие мистера Брауна. Да, — добавил он в ответ на невольное движение Таппенс, — вне всяких сомнений, мистер Браун здесь…

— Здесь, в доме?

— Здесь, в комнате… Вы не понимаете? Мистер Браун — это я…

Они замерли, уставившись на него глазами, полными ужаса. Самые черты его лица изменились. Перед ними был совсем другой человек. Он улыбнулся медленно и жестоко.

— Живой ни та, ни другая отсюда не выйдет! Вы только что сказали: «Мы победили!» Не вы, а я! Договор у меня. — Он поглядел на Таппенс, и его улыбка стала шире. — Сказать вам, что будет дальше? Рано или поздно сюда ворвется полиция и обнаружит три жертвы мистера Брауна — три, не две, понимаете? Но, к счастью, третья жертва окажется лишь раненой и будет в состоянии с богатым подробностями описать нападение. Договор! В руках мистера Брауна! Естественно, никому в голову не придет обыскать карманы сэра Джеймса Пиля Эджертона. — Он обернулся к Джейн: — Должен признать, что вам удалось меня перехитрить. Но больше вам этого сделать не удастся!

За его спиной послышался легкий шорох, но, опьяненный успехом, он не обернулся.

Его рука опустилась в карман.

— Шах и мат Молодым Авантюристам, — сказал он, медленно поднимая большой револьвер.

И в ту же секунду почувствовал, как кто-то обхватил его сзади железной хваткой, выбив из руки револьвер, и голос Джулиуса Херсхейммера произнес с американской оттяжкой:

— Как говорится, пойман с поличным!

Лицо знаменитого адвоката побагровело, но держался он на зависть достойно. Он посмотрел на Джулиуса, потом его взгляд остановился на Томми.

— Вы! — произнес он почти шепотом. — Вы! Я мог бы догадаться…

Решив, что он сопротивляться не будет, они ослабили хватку. И тотчас его левая рука с перстнем-печаткой прижалась к губам.

— Ave, Caesar, morituri te salutant[94], — произнес он, все еще глядя на Томми.

Его лицо исказилось, по телу пробежала судорога, и он рухнул на пол, а в воздухе разлился запах горького миндаля[95].

Глава 27

Званый ужин в «Савое»[96]