Вся жизнь перед глазами

— Сейчас я их найду, и мы присоединимся к вам…

— …Немедленно, — закончила за нее сестра Беатрис.

Легкий ветерок играл черным монашеским одеянием, и рукава трепетали, как крылья летящей в стоячем воздухе птицы. Диана быстро пошла прочь. Когда, свернув к вольерам с африканскими животными, она оглянулась, сестры уже не было видно.

Их последняя школьная зима прошла как во сне…

Валил снег, заметая все вокруг, и небеса накрыли Бриар-Хилл тяжелой серой крышкой. Школьники дружно переоделись в пуховики, по цвету которых и узнавали друг друга. Одна из подруг ходила в серебристом пуховике, другая — в черном, а Нейт Уитт — в оливково-зеленом.

В столовой пахло паром, макаронами и вареной морковью. Они садились втроем возле автомата раздачи подносов. Рука девочки лежала на колене Нейта, который обнимал ее за плечи. В перерыве между блюдами они целовались.

Теперь они везде появлялись втроем.

По утрам он отвозил их в школу в черном «бьюике», после уроков — домой. Троицей они ходили в столовую, в выходные шли в кино, вместе ели пиццу или смотрели телевизор в гостиной родителей Нейта.

На День святого Валентина он подарил им по коробке конфет, а той, в которую был влюблен, — серебряное кольцо и самодельную открытку с надписью: «Будь моей, я тебя люблю».

На полу столовой не просыхали слякотные лужи.

Девочка целовала Нейта, обнимала его за талию и ласково проводила рукой по его гладко выбритой голове.

Ее подружка сидела напротив, улыбалась и с аппетитом уничтожала десерт с мороженым, пачкая пальцы в шоколадной глазури.

— Bay, возьми мою салфетку, — сказала первая.

Протянув руку через стол, она бросила второй на колени салфетку.

— Спасибо. — Та вытерла липкие пальцы.

Первая снова прильнула к Нейту.

Семья…

Это слово как будто висело над ними в воздухе.

В сущности, ученики одной школы тоже составляют нечто вроде семьи. В которую входят и учителя, и охранники, и дворник. Они ведь видятся каждый день. Они так привыкли друг к другу, что их взаимная приязнь давно превратилась в фон, подобный легкому гулу от ламп дневного света, неизменному, как шум моря или ветра, — в фон, который никто больше не воспринимал. Если только его не нарушало что-нибудь неожиданное, например вспышка ненависти…

С тех пор как она была тут в последний раз, африканское сафари украсили несколькими безвкусными, чтобы не сказать вульгарными композициями.

Расставили искусственные пальмы, а под ними — черные пластмассовые куклы аборигенов, вооруженных пиками.

Тут же поставили старинный джип с двумя пассажирами-манекенами — белые мужчина и женщина, в защитного цвета жилетах и шортах, на головах — широкополые шляпы.

Диана шла мимо них и успела разглядеть фигуру мужчины за рулем. Он сидел, положив руки на руль, и смотрел перед собой с выражением бесконечного равнодушия на лице.

Наверное, раньше этот манекен с мелкими кукольными чертами лица стоял в отделе мужской одежды в магазине, пока его за ветхостью не списали в зоопарк. Сквозь ветровое стекло ему в глаза нещадно било солнце, но он не мигал.

— Диана.

Она обернулась, но никого не увидела.

Мужской голос. Странно знакомый.

Пол?

Позади — ни души. Тропинка, ведущая к африканскому сафари, была пуста, если не считать пластмассовых аборигенов с блестящей, словно они вспотели, кожей, тупо уставившихся в неведомое будущее. Она стояла у подножия короткой лестницы, ведущей на возвышение, где содержались львы. На ступенях лестницы тоже не было никого.

— Диана…

На этот раз она едва не подпрыгнула, услышав свое имя. Быстро повернулась и приложила руку козырьком к глазам, защищаясь от немилосердного солнца. Забилось сердце, и почему-то стало страшно. Чего она испугалась?

Того, что с ней разговаривают манекены из джипа?

Или один из аборигенов?

Она направилась к вольеру со львами, когда в тени искусственных пальм неожиданно увидела его.

Не может быть!

Диана шагнула вперед, зажмурилась и снова открыла глаза:

— Мистер Макклеод?!

— Он самый.

Диана громко рассмеялась и подошла ближе:

— Глазам своим не верю!

— Ты думала, я умер? — Может, он и шутил, но голос звучал серьезно.

— Ну что вы. — Диана, смеясь, покачала головой. — Нет, конечно. Просто все это было так давно.

Мистер Макклеод вышел из тени на солнце, и она смогла получше его разглядеть. Он сильно изменился.

Совсем старик.

Лицо и руки в темных пятнах, и стоит ссутулившись, опираясь на трость.

Ну, разумеется. Сколько ему сейчас? И все же она его сразу узнала — своего бывшего учителя биологии. На нем была желтая рубашка с коротким рукавом, из нагрудных карманов которой выглядывали шариковые ручки. Еще он зачем-то отрастил бачки, совсем ему не шедшие. Как будто он отпустил их в молодости, а потом, став старше, забыл сбрить.

Она потянулась к нему, и он взял ее руку в свои сухонькие и теплые ладони. Он улыбнулся и тут же разжал руки.

Диана почувствовала, что краснеет.

— Ты хорошо выглядишь, — сказал мистер Макклеод.

— Спасибо, вы тоже. Даже не верится, что вы меня помните. Столько учеников…

— Разве я мог тебя забыть? Ты ведь была королевой мая…

Надо же, а она и забыла.

— Вы еще преподаете?