Вся жизнь впереди…

Дождьзакапал неохотно,словноне желал идти.Будто вспоминал,как ходятнастоящие дожди.И дорога,что с опушкинеторопко в лес ползла,вся —в немыслимых веснушкахкапель дождевыхбыла.Дождькачнулся, вырастая.И – немного погодя —все на светесразу сталочастьюэтого дождя!Был он щедрым,был он крупным,лился,падал свысока,в землю уходяпо трубамсветлого березняка.Былдоволен сам собою,сам собоюпоражен!

А потомувидел полеи —пошел в него,пошел!..Кончился,как огорошил.Убежал —и не найдешь…Майский,молодой,хороший,пахнущий арбузомдождь.

Старая записная книжка

Где же она пропадала?(Поиски – труд напрасный!)Вновь я ее листаю,с прошлым —глаза в глаза.В этой потертой книжке,будто в могиле братской —мертвыетелефоны,мертвыеадреса…Уже ничего не поправишь.Уже ничего не скажешь.И не напишешь писем.И не дождешься звонков…Вот на пустой странице —Шукшин Василий Макарыч.А перед этим —

рядышком —Симонови Смеляков…Как поименный списокармии перед боем(хватит работы санбатам,разведчиками штабам!).Ояр!Куда же ты, Ояр?!Не отвечает Ояр.Сумрачно и таинственнопалец подносит к губам.Строки в потертой книжкевсе еще смотрят призывно.Все еще дышат,требуют,вздрагивают и говорят.Я имя читаюи слышуглуховатый голос Назыма:«Брат,мы давно не виделись…Как поживаешь,брат?..»Трудно листать страницы.Видеть фамилиитяжко…Зимний полуденный Вильнюс.За незастывшей рекойулица Малонёи.«Стаська! – кричу я.

– Стаська!»Он улыбается грустно.Машет нездешней рукой.Старая, старая книжка.Буквы поблекли.Однакоимя любое —словноприкосновенье к огню.Строчка:«Звонить Паруйру!!»Два восклицательных знака.Может, звонил.Не помню.Больше не позвоню.Старая книжка свидетельствует,жалуети обвиняет,Как черный квадратик в «Вечерке» —каждый ее листок…Где ты, Кузьмич?Откликнись!..И комнату заполняетнеповторимо протяжный,скорбный луконинский вздох…Я позабыл о времени,старую книжку листаю.Вся она —будто исповедьосиротевшей семьи…Рана мояоткрывшаяся.Память моя

святая.Други мои – товарищи.Вечные судьимои.

День

И опять он рождаетсяв зябком окне.Барабанит в стекло,будто просит помочь.В нем —коротком,еще не потерянном дне —непрерывная боль,сумасшедшая мощь!..«Суета!» – говоришь?«Принесет – унесет?»Говоришь, что поэтугораздо важнейо бессмертии думатьи с этих высотобращаться к векамчерез головы дней?..Я не ведаю,чем тебя встретятвека…Для спешащего дняя кричу и шепчу.И останется послехотя бы строка —я не знаю.Я знаю.Я знать не хочу.

Возраст

Г. Юшкявичюсу