Всё, что должно разрешиться… Хроника идущей войны

Я вспоминаю, как мы встречались с журналистом журнала «Русский репортёр» — замечательной и бесстрашной Мариной Ахмедовой, и она рассказывала мне про своего знакомого врача «Скорой помощи», который по работе постоянно приезжал на Майдан — вызовы шли один за другим, изо дня в день.

Врач уверял, да и не он один, что основной контингент Майдана — западная Украина, а они — греко-католики, и называл одну цифру, мне запомнившуюся: двадцать пять священников греко-католической церкви ежедневно дежурили там; это уже серьёзно.

Православные священники, стоит уточнить, на Майдане не дежурили; по крайней мере, пока никто об этом ничего не рассказывал.

— Политики, само собою, появлялись, — продолжает Трапезников. — Развлекательные коллективы пели и танцевали. Но, в принципе, какой-то огромной массы людей, приходящих послушать, — не было. Была, назову так, искусственная масса.

Собравшиеся там делились на сотни. Имелись свои медпункты. Были места, где в казанках готовили еду. Причём раздавали еду всем без разбора — в сотне ты, или просто гулял неподалёку. Любой желающий мог подходить, и там — колбаса, бутерброды, каша, супы, — целый день. Представь себе масштабы финансирования.

Что меня ещё удивило: Софийская площадь наверху — и там гаишники могли бы перекрыть подъезд, и всё: никто бы туда не попал. Но вместо этого постоянно заезжали микроавтобусы, вот такие вот, — Трапезников показывает мне фотографию, — каждый микроавтобус был резиной забит, покрышками. И разгружались. Если б проезд перекрыли — нечего было бы жечь, нечего было бы есть: жизнеобеспечение Майдана прекратилось бы, и он потерял бы свою силу. Но этого не происходило.

…И что они делали. Как только начинается наступление «Беркута», они в пять-шесть рядов укладывают покрышки, разливают в них горючую жидкость, поджигают — и вот уже стоит стена дыма. Видимость никакая, и — начинают камни, «коктейли Молотова» лететь в «Беркут». Один из дней, помню, был очень страшный. У нас в здании первый этаж стеклянный был, и нам говорят: ожидается эвакуация, они будут заходить в здание, всё ломать.

(Я вдруг замечаю, что Трапезников никакого определения для участников Майдана не использует — восставшие, майдановцы, революционеры, да какое угодно, — называет их просто «они», говоря будто бы о чём-то глубоко постороннем, отдельном, по некоторым причинам даже не нуждающемся в имени.)