Всё, о чем ребенок хочет спросить… и спрашивает

63. Почему я не могу быть идеальной?

Есть такая китайская притча о двух горшках.

Каждый день крестьянин ходил к реке за водой; воду он набирал в два горшка, которые носил на коромысле.

Один горшок был идеальный, и крестьянин всегда доставлял его домой полным, у другого же была трещина в боку, и поэтому к тому времени, когда крестьянин добирался домой, половина воды из этого горшка уже выливалась.

Несколько дней крестьянин продолжал ходить за водой с этими горшками, несмотря на трещину в одном из них.

Однажды треснувший горшок не выдержал: «Хозяин, я так несчастен – я подвожу тебя каждый день! Почему ты не заделаешь мою трещину, чтобы я стал таким же идеальным, как второй горшок?»

Крестьянин улыбнулся горшку: «Дорогой горшок, ты идеален таким, какой ты есть; то, что ты считаешь изъяном, на самом деле благо».

Горшок ничего не понял, и крестьянин продолжил: «Я всегда знал о твоей трещине, поэтому высадил семена на твоей стороне дороги – и посмотри на эти прекрасные цветы, которые ты поливал!»

Горшок посмотрел на цветы и загордился: и правда – его изъян дал начало новой жизни и красоте в мире.

64. Почему я должна делиться?

В четыре с половиной года у Тары возникли некоторые проблемы с умением делиться, особенно с младшей сестрой, которая хотела иметь все, что было у Тары. Как матери, мне пришлось поломать голову над тем, как научить ее делиться и объяснить, почему это важно. Моя подруга, Грейс, показала нам следующий наглядный пример, и он определенно произвел впечатление на Тару.

«Знаете, почему важно уметь делиться?» – спросила Грейс у нас с Тарой.

Мы обе заулыбались – было любопытно, что же она скажет.

«Тара, можешь взять это?» – Грейс протянула ей книгу.

«И это», – она протянула еще одну. «И эту, и эту, и эту». Грейс протянула ей куклу, ручку, пачку бумаги, а потом еще банан, еще одну книгу, свитер.

Тара захихикала. «Я не могу все это удержать!» – смеясь, сказала она, выронив из рук несколько вещей.

«Жаль, а я хотела поделиться с тобой этим ожерельем! Хочешь примерить?» Грейс показала на свое красивое ожерелье; у Тары заблестели глаза.

«Но, может быть, если ты поделишься какими-то из этих вещей со своей мамой и сестрой, я смогу поделиться с тобой ожерельем?» – предложила Грейс.

Тара вручила мне все, что держала в руках, страстно желая примерить ожерелье.

«О, смотри, теперь, когда ты поделилась своими вещами с мамой, ты можешь померить это ожерелье!» Грейс улыбнулась. «Эй, а теперь посмотри, как счастлива твоя мама оттого, что может посмотреть книжку, которую ты только что ей отдала. Мамочка, ты ведь счастлива, что заполучила эту книжку? Это ведь сделало тебя счастливой?»

Я закивала и улыбнулась.

«Смотри, Тара, когда мы делимся чем-то, мы делаем других людей счастливыми, а также побуждаем их делиться с нами».

Тара кивнула; она посмотрела на меня и улыбнулась. «Это правда, мама, делиться хорошо», – изрекла она совершенно серьезно; она все поняла.

И все ее внимание снова переключилось на ожерелье!

Вопрос вашему ребенку

Что ты чувствуешь, когда друг делится с тобой чем-то особенным?

65. Почему я должна ее прощать?

В два года Лила постоянно исследовала свои границы, и ее сестра чаще всего становилась участником этих исследований.

Например, Лила выхватывала у Тары игрушку и пронзительно кричала: «Мое!»; она дергала сестру за волосы, могла ударить ее, пыталась усесться на нее верхом – и всякий раз с успехом добивалась реакции Тары: та начинала плакать, визжать, толкаться, но чаще всего апеллировала ко мне: «Мам, она меня достает!»

Обычно Лила с легкостью отдавала обратно игрушки или меняла свое поведение; я смотрела ей прямо в глаза и говорила: «Нет, Лила; извинись перед Тарой». Она улыбалась и тут же говорила: «Прости, Тава Диди», а потом заключала сестру в объятия.

Труднее было, однако, убедить Тару принять это извинение: как правило, в этот момент Тара еще была в слезах (потому что ей было действительно больно, когда Лила дергала ее за волосы, или она злилась на сестру за испорченную игрушку).

«Почему я должна ее прощать? – спрашивала она. – Она сломала мою игрушку». Или: «Она сделала мне больно».

Именно на полях этих детских сражений мы учились прощению.

«Ну, если мы не простим ее, Тара, то ты так и останешься обиженной и злой; она готова снова любить тебя, но если ты не простишь, ты не сможешь принять ее любовь».

«Я знаю, но она все время достает меня, а я ничего ей не сделала!» – справедливо заметила Тара.

«Она просто испытывает тебя, детка. Она любит тебя больше всех в мире и просто хочет твоего внимания, – объяснила я. – Смотри, как нежно она тебя обнимает».

В этот момент Лила буквально висела на Таре, повторяя, как заезженная пластинка: «Прости, Тава Диди! Прости, Тава Диди! Прости, Тава Диди!»