Всё о Кыше, Двухпортфелях и весёлых каникулах

Мне понравилось, что Васильков задаёт мне вопросы, как взрослому преступнику, прищурив глаза и низко склонившись над столом. Я положил ногу на ногу.

— Итак… С какой целью?

— С благородной, — ответил я, поразмыслив.

— Так-так… обычный приёмчик, якобы морально оправдывающий правонарушителя… Что же заставило вас прийти с повинной?

— А разве не нужно сознаваться? — спросил я и подумал: «Наверно, он сам хотел всё распутать, чтобы было интересней».

— Вопросы сегодня задаю я! Приводы раньше были?

— Один.

— Когда?

— Четыре года мне тогда было.

— Раннее начало карьеры. За что?

— Я потерялся в универмаге, лёг в детскую коляску и уснул. Меня привели в милицию, а потом увели домой… Так что один привод и один увод.

— Ты что? Шутить задумал?

— Честное слово, не вру!

— Это мы не квалифицируем как привод… Поточнее о благородной цели.

— Вот вы помогли бы товарищу, если на него все шишки валятся… е-если н-на н-него… а он че-ест-ный? — Я стал заикаться от волнения.

— Повторяю: допрашиваю я тебя, а не вы меня! С какой целью?

— С благородной, и всё, — заупрямился я.

— Кто похитил лисицу?

— Не знаю…

Васильков перешёл на страшный шёпот:

— Как его зовут?

Я засмеялся: меня ловили на удочку.

— Прекратить! Знаешь, что бывает за ложные показания? Думаешь, я с тобой цацкаться буду? Не такие клубки распутывал. И тут ниточка в моих руках. «Ваша игра проиграна, Смит!» Чем дольше будешь отпираться, тем хуже для тебя. Итак: вы отвлекали, а гражданин «икс»…

— Я не знаю «икса». У меня переэкзаменовка… Я попросил Ксюшу подиктовать… И почему «Смит»? Я не шпион!

— Не финтите, Царапкин! Бесполезно.

Я задумался и спросил:

— Как пишется: «не финшу» или «не финтю»?

— Меня не выведешь из себя, — сказал Васильков. — Поговорим по-другому. — Он снял трубку и набрал номер. — Лескин? Привет. Зайди на минуточку. Тут сложное дело. Перекрёстный допросик устроим… Сколько лет? Сколько тебе?

— Двенадцатый, — сказал я.

— Тринадцать скоро, — продолжал Васильков. — Что-что? Полегче, Лескин… полегче! У тебя у самого детский сад… А у меня, думаешь, не работа?

В трубке часто забибикало. Лескин её бросил. Васильков закурил и сказал:

— Ладно. Можешь идти. Сам всё распутаю. У криминалистики достаточно для этого средств. Ниточка в моих руках.

Конечно, Василькову было интересней самому всё распутать, но мне уже совсем расхотелось уходить. Я сказал:

— Нет! Нет! Вы послушайте! Я всё расскажу.

— Хорошо, — согласился Васильков. — Только без вранья. Учти. Я сам когда-то был мастер врать.

— А потом?

— Потом противно стало. Не могу врать, и всё. Ни за что не совру, как… пенку с кипячёного молока не съем. — Васильков даже скривился, вспомнив про пенку.

— В общем, — начал я, — Пашка вышел из колонии и стал честным. А ему кое-кто не верит. Тут украли лису. А ещё раньше меня позвали… клубничку воровать. Но домой пришла учительница Анна Павловна, и я спешил… Нет! Я ни за что не пошёл бы с ним, но я забыл, а он пошёл сам… Все стали думать на Пашку. Он и решил убежать из дому в конюхи. Мы сторожили в эту ночь сад. А вчера он принёс в котельную клубнику, и я от ненависти впихнул её в него. Она же общая. Если бы я удержал его…

— Кого «его»? — опять прищурив глаза, спросил Васильков.

— Кого-кого!.. Не скажу. Пускай сам сознается. Я не предатель. Мы в том году в военную игру играли. Меня поймали как языка и полчаса пытали щекоткой. Я чуть от смеха не помер, но не выдал, где лежат бутылки с лимонадом. А вы бы выдали?

— Не путай, Царапкин, не путай! Ты уж не маленький. Сам ведь чувствуешь, что с лимонадом ты был молодец, а с клубникой последний трусишка!

Я спешил всё досказать до конца, потому что Васильков мне поверил.

— Пашка, значит, хотел убежать из-за недоверия. Ему обидно. Тогда я сказал, что это я украл с одним парнем лисицу. Пашка пошёл на работу. И пускай все думают на меня.

— То есть как это пускай думают на тебя? Так не бывает… И вообще, вы так всё запутали, что у меня голова кругом идёт… Давай с самого начала. Нет. Вот тебе листок бумаги, садись и пиши. Ужасная каша…

— Ха! — обрадовался я. — Лучше вы мне подиктуйте! Чтобы время не терять. У меня же переэкзаменовка.

— Ты сам из-за себя время потерял! — неожиданно по-приятельски раскричался Васильков. — Наворотил чёрт знает что, а мне теперь реабилитировать тебя! Почему? Почему с самого начала не сказал правду? И Пашка твой осёл!

— Ну подиктуйте… — снова попросил я. — Мы дело сделаем, и я целый день не потеряю.

Глава 32

В этот момент в комнату без стука ворвалась моя мама. Она с ужасом посмотрела на меня и сдавленным голосом произнесла:

— Это не мой сын!.. Это не мой сын!.. — и прислонилась к стене.

— Не волнуйтесь. Вы потеряли сына? — спросил Васильков и поднёс маме стакан воды.

Мама выпила и тем же голосом сказала:

— После всего случившегося? Да! Потеряла. Теперь у него привод?

— Самопривод, — заметил я, и сердце у меня сжалось от жалости к маме.