Всё одинаково

Сидящие за столом члены и кандидаты в члены Политбюро весело заулыбались. Черепашья скорость, с которой передвигались по автомобильным дорогам машины, в которых ездил Михаил Андреевич, стала уже притчей во языцех для всех работников ЦК КПСС. После прошлогоднего инфаркта миокарда главный идеолог партии стал почему-то панически бояться сквозняков, инфекций и автомобильных аварий, и поэтому строго настрого запретил своим шоферам ездить со скоростью выше шестидесяти километров в час. В то время, как ослепительно - черные машины членов Политбюро с ветерком мчались по середине дороги, отжимая на обочину разноцветные "запорожцы" и "жигули" простых советских граждан, автомобиль Суслина тащился в общем потоке с медлительностью беременной черепахи. Ждать приезда Михаила Андреевича действительно можно было и через час, и через полтора.

- А без Михаила Андреевича нельзя начать? - осторожно спросил Конаев и кивнул на кинопроектор на дальнем конце стола. - Опять кино смотреть будем?

- Ну, да, - на лице Громыло появилась скептическая кривая ухмылка, - снова Тарковский или Герман что-нибудь отчубучили... Очередная идеологическая диверсия...

- Нам в воскресный день только идеологических проблем и не хватает, - обронил Пяльше, откровенно позевывая, и повернулся к Брешневу:

- Леонид Ильич, фильм-то хоть интересный или опять заумь? А то у моей племянницы сегодня юбилей...

- Фильм интересный, - сдержанно произнес Брешнев и откашлялся. - Такой интересный, что ты, дорогой Арвид Янович, и про племянницу забудешь, и про собственную жену... Правда, Юрий Владимирович?

- Совершенно верно, Леонид Ильич, - за стеклами очков Антропова блеснула веселая искорка. - Кинопленочка оч-чень занимательная, товарищи... И идеологии в ней - будь здоров!

- Вот так то, - Брешнев сплел руки на животе. - Так что без Суслина не начнем, даже и не просите... Будем ждать Мишу хоть полчаса, хоть час. А пока давайте, что ли, по пять капель, а? У меня тут, кстати, коньячок есть весьма и весьма занятный. Подарок товарища Марша Жорже.

- А почему бы и нет? - по-военному молодцевато крякнул Устинин. Став министром обороны пару лет назад, он постепенно - сам того не замечая, - стал копировать интонации и привычки подчиненных ему маршалов и генералов. - Чего время-то зря терять? Думаю, что полчасика Михаил Андреич нам точно уж подарит!

Однако не прошло и десяти минут, как Суслин, ни капли не смущаясь за свое опоздание, занял место за столом по правую руку от Генсека. Он бросил недовольный взгляд на почти опустевшую коньячную бутылку на столе и брезгливо поморщился. Застолий и выпивок Михаил Андреевич не любил и участившихся в последние годы инициатив товарищей по Политбюро в этом вопросе решительно не одобрял.

- О, вот теперь все в сборе, - констатировал Брешнев, поерзал, устраиваясь поудобнее в кресле во главе стола, и сказал:

- Сегодня, товарищи, планового заседания Политбюро не будет. В том смысле, что не будет в его официальной части. Протокол и запись вести мы тоже не будем. Хотя вопрос нам сейчас предстоит рассмотреть очень важный и касаться он будет всех нас.

Он обвел своим тяжелым взглядом присутствующих. Члены Политбюро притихли и смотрели на Генсека, не отрывая от его лица настороженных глаз.

"Ну, что же вы приумолкли, живчики? - подумал Леонид Ильич с едва скрываемым злорадством. - Неужто своими носиками жаренное учуяли? Запашок наших давно забытых партийных склок, гм... Да, тринадцать лет, которые прошли после чудачеств Никитки, и впрямь расслабили вас, хлопчики мои дорогие... Обросли вы жирком-то, разленились... Хотя пальчик в рот я бы вам, конечно, и сегодня не положил бы. Н-да..."

Он всем корпусом повернулся к сидевшему справа около стены Червенко:

- Костя, там в соседней комнате академик Александрин с товарищем маются. Ну-ка, пригласи их сюда, будь добр.

Червенко молча кивнул, бесшумно исчез за дверями в приемную и через пару минут вернулся вместе с гостями.

Брешнев кашлянул в кулак и произнес:

- Президента нашей Академии Наук Анатолия Петровича Александрина вам, товарищи, конечно, представлять не надо. А сопровождающий его товарищ - это директор Радиоастрономической обсерватории из Горького профессор... Э-э... Троц... Тьфу ты! Троицкий.

- Пятницкий, - сдавленным шепотом поправил седовласый профессор и залился краской, как будто вдруг застеснялся собственной фамилии. - Моя фамилия Пятницкий, Леонид Ильич.

- Э, да? - густые брови генсека виновато взметнулись вверх. - Да, точно ведь - профессор Пятницкий. Э-э... Сейчас товарищи покажут нам свою пленку, а потом мы с вами ее обсудим. Начинайте, Анатолий Петрович.

- Одну минутку, Леонид Ильич, - Александрин повернулся к сидевшим за столом членам Политбюро. - Я позволю себе, уважаемые товарищи, перед началом показа дать вам некоторые пояснения. Фильм начинается с середины, буквально с полуслова, и на полуслове же обрывается. Собственно, это даже не целый фильм, а своего рода тридцатипятиминутный фрагмент записи принятой сотрудниками профессора Пятницкого телепередачи...