Всю жизнь я верил только в электричество

– А ты знаешь, как её зовут? – Я выглянул из окна на дорогу. Ящерица пробежала ещё метров двадцать и, резко вильнув длинным в тёмных узорах хвостом, выпрыгнула из луча в мрачную траву.

– То ли Батон, – зевая вспоминал дядя Вася,–  то ли Гегемон… А, может, вообще Гематоген. Ну, не знаю точно. Помню, что с буквы «Г» начинается.

Под фарами мелькнула большая бежевая мышь. Просто перебежала дорогу. А ещё через полчаса мы поймали в луч гадюку, которая почему-то ползла в нашу сторону, на свет, но потом моментально соскользнула с дороги. И уже на подъезде к стоянке, где нас ждали две машины с коровами в кузове и дядей Лёней с дядей Валерой в кабинах, в свет фар ворвалась здоровенная птица. Она выпорхнула прямо из-за кабины вперед, туда, где было светло.

У неё был хвост веером из блестящих тёмных перьев и длинные широкие крылья посветлее хвоста, которыми она делала редкие и глубокие взмахи.

– Сова это?– спросил я.

– Филин. – Дядя Вася проводил птицу уважительным взглядом. Тут Кызыл-Кумы рядом. Пустыня. Слева от нас и ниже. Переночуем, я тебя на самый край её отвезу. Вглубь не поедем. Да и далеко ехать. Почти до Туркмении. А филин с этого края пустыни залетел на охоту. Потом обратно пойдет на своё гнездовье. Они на одном месте по пять-десять лет живут.

Впереди на обочине стояли две машины. Коровы в кузовах, высоко огороженных толстыми жердями, спали стоя. Шофера сидели на траве перед белыми, вдвое сложенными скатерками, пили что-то из кружек и ели яйца с зеленым луком. Посреди скатерти стояла большая алюминиевая тарелка с нарезанным сушеным и подкопченным  мясом. Так у нас во Владимировке хранили мясо долго, не имея редких по тем временам холодильников.

  Мы прижались носом к последнему грузовику, выключили движок, свет,          и пошли  к белой скатерти. Навалившаяся прохладная ночь освещалась метров на пятнадцать в диаметре большой керосиновой лампой, очень похожей на старинный уличный керосиновый фонарь. Я такой видел в кино

про революционный Петроград.

– Поужинали, Валера?– дядя Вася сел возле фонаря и сказал мне:  – Там за моим сиденьем сумка и бидончик. На тебе Жучок и принеси. Я взял фонарик и, сжимая-отпуская нижнюю ручку на пружине, добывал из него довольно яркий свет. Нашел все, что надо было и с трудом приволок  сумку и бидон к скатерти.

Ели мы почти час. Лениво, неторопливо. Спешить было некуда, еды навалом, впереди ночь, вокруг фонаря колпак из черного неба, свисающего со всех сторон до земли. Звёзды и луна были отгорожены от нас яркостью керосинового чудо-фонаря, да и темень вокруг не пугала неизвестностью по той же причине. Свет этой чадящей вонючим дымком лампы и темноту делал мягкой, полупрозрачной.

– Вы уже сидели, когда темнеть начало? – спросил шоферов дядя Вася, протягивая мне кусок круглого домашнего хлеба, на котором лежал толстый  шмат мяса, луковое перо и огурец.

– Ну, – ответил дядя Лёня, запивая хлеб и лук квасом.

– Не было сегодня огней, Вась. – ответил за товарища дядя Валера. Специально лампаду не жгли. Головами вертели. Не было в этот раз.

– А помнишь, в прошлом году вон оттуда, где холмы и озера глубокие, на востоке получается, три шара поднялись? Два красных, а третий с голубым отливом. И пошли над землёй в сторону Арала. Колышатся, дрожат. А внутри у них что-то переливается и крутится. И, главное, непонятно – близко они к нам или далеко в стороне.

-Ага! – вставил дядя Лёня, с трудом перекусывая сушеное мясо. – А потом они – бац, и под землю провалились. Прямо посреди степи. Там ни ям нет, ни воды.

– А, точно! – дядя Вася посмотрел на меня. Я сидел с открытым ртом и вертел головой то на дядю Валеру, то на дядю Лёню. – И неожиданно вылетели вон там, правее километров на двадцать. Да вертикально вверх с бешеной скоростью. Там под звездами и пропали. Слились с ними как будто.

– Ну да, тут, в тургайских местах, чудес всяких не пересчитаешь. Вечный грузовик с мёртвым шофером так и мотается по пустыне, да по степи. Где его только ни встречали наши мужики. – Дядя Валера допил квас и вытер губы скатертью. – ЗиС-5. Военного выпуска ещё. И, главное, никто остановить его не может. Один наш его обогнал и поперек дороги встал. Перегородил путь. Выскакивает – и к этому ЗиСу бегом с монтировкой. А никакой машины нет. Пусто. А след есть. Свежий, как молоко парное. Ну, он там натурально в штаны наложил и заикался пару месяцев. Страшное дело!

Мне стало жутко. Я машинально прислонился к Дяде Васе, взял его за руку и посмотрел ему в глаза. Он тоже мельком глянул на меня. После чего вставил своё увесистое слово.