Всю жизнь за синей птицей

1941-й год. Зарница бомбежек над Москвой. Юрий – офицер связи при Генштабе. Бой, в котором его батальон почти сутки отражал атаки немцев. Первая боевая награда. Огромные, плохо отапливаемые аудитории Академии имени Фрунзе, ускоренный курс которой старший лейтенант Озеров прошел менее чем за год. Дорога на фронт. Самый медленный на свете поезд и третья, почти под крышей вагона, полка, на которой спит привязанный собственными ремнями, чтобы не свалиться, 22-летний капитан, догоняющий штаб 18-й армии…

Может быть, самым сильным испытанием за всю войну стали для брата пять апрельских суток 45-го года, проведенные на армейском наблюдательном пункте вблизи Кенигсберга.

Три майора – Озеров от пехоты, артиллерист и авиатор – расположились на НП, который представлял собой небольшого размера деревянную площадку, укрепленную на вершинах трех высоких сосен. Места было так мало, что связисты дежурили внизу, в блиндаже, а наверху у офицеров были лишь рация, телефоны и стереотруба.

Пять дней длилась мощная артиллерийская подготовка перед штурмом Кенигсберга, одной из самых мощных крепостей в Восточной Пруссии. Пять суток над головами трех смельчаков летели снаряды особо крупных калибров, наши и вражеские. Ночью было светло, как днем. Залпы орудий, завывание снарядов, грохот взрывов соединялись с непрерывным гулом сотен самолетов, беспрестанно бомбивших город…

За участие в штурме Кенигсберга Юрий Озеров был награжден орденом Красного Знамени. Два года спустя, когда, демобилизовавшись из армии, брат пришел во ВГИК, его сокурсники, тоже бывалые солдаты, чуточку завидовали бравому майору, появившемуся в студенческой аудитории с редким и почетным орденом на гимнастерке. Они-то знали цену этой награде…

В том бою под Кенигсбергом случилось и другое событие, сыгравшее значительную роль в судьбе уже не майора, а режиссера Озерова. Тогда на НП, в самый разгар сражения, Юра, издерганный, оглохший от непрерывной канонады, вдруг на какое-то мгновение словно бы со стороны увидел эту грохочущую битву, и память его запечатлела это событие на долгие годы.

Став профессиональным режиссером, брат нет-нет и возвращался мыслями к тому едва уловимому ощущению в апреле 45-го, которое с расстояния прошедших лет казалось почти пророческим. Неторопливо раскручивалась лента памяти, и перед глазами художника возникали тревожащие картины прошедшей войны – лица боевых друзей, почерневшие от огня хлеба, руины городов и сел, яростные атаки, кресты на могилах оккупантов.

Память не давала покоя.

Он ставил разные фильмы. Получал призы на кинофестивалях. Отвечал на письма зрителей. О нем говорили: «Везет же человеку – одна картина за другой!» – а он страдал от сознания, что не удалось пока рассказать о самом главном, что мучало, волновало, не давало заснуть…

Освобождение пришло с фильмом. Случилось, правда, это не скоро – через двадцать долгих лет после кенигсбергских событий…

Войну майор Юрий Озеров закончил в поверженной прусской цитадели: его оставили при комендатуре Кенигсберга, и он, с присущим ему рвением, помогал восстанавливать город.

Он ходил по пустынным улицам, вчитывался в чужие готической вязи вывески, цепким взором военного отмечал следы прямых попаданий бомб и снарядов, размышлял о превратностях человеческой судьбы. Еще несколько недель назад он участвовал в боях за этот оказавшийся крепким орешком город, сеял смерть и разрушения, – и это было высшей мерой справедливости, проявлением подлинного гуманизма, ибо прежде чем вступить на чужую землю, советские солдаты оставили за спиной тысячи километров изуродованной врагами родной земли. А теперь он – хозяин этого города. Не гость, не турист, а именно хозяин. Он отвечает за тишину в городе, за жизнь людей, за то, чтобы у каждого было вдоволь хлеба и воды. Ему нравилась его новая роль, и он прямо на улице начинал широко и радостно улыбаться. Редкие прохожие удивленно останавливались, молча провожая его взглядами, а один пожилой немец как-то даже спросил: «Отчего герру советскому офицеру так весело?..»

Однажды брат забрел в зоопарк. Минуя пустые вольеры и клетки, вышел знакомыми еще по штурму города дорожками к тесноватому бассейну, в котором плескался бегемот, один из немногих уцелевших обитателей зоопарка. Постоял, наблюдая, как резвится неуклюжее, на первый взгляд, животное, а потом увидел: на серой шкуре бегемота явственно виднелись следы автоматной очереди. Брат бросил в бассейн несколько прихваченных с собой сухарей и, не оглядываясь, пошел к выходу…

В фильме «Освобождение» режиссер Юрий Озеров вспомнит тот бой за кенигсбергский зоопарк.

После Кенигсберга была Москва.