Вскрывая душевные раны (СИ)

— О, нет-нет, что ты, — я замотала головой и глупо заулыбалась. Наверняка выгляжу сейчас как влюблённая дурочка из весьма посредственной манги о любви подростков. Как мне сейчас тяжело! — П-просто я даже не знаю, что тебе ответить. Весьма неожиданно, что ты пришёл ко мне без видимой причины, и я не знаю, чего ожидать.

— Мне показалось, что дальше тянуть нельзя, — его голос как будто бы похолодел на несколько градусов. Это послужило тревожным звоночком. — Пришло время объясниться друг перед другом.

Я почти в ступоре смотрела на него. Он сам пришёл поговорить о наших отношениях? Неужели это правда? Всё, наконец, проясниться, и я перестану себя мучить?

— Нацу… что ты чувствуешь ко мне? — сразу же не юлив спросил он, чем вогнал меня в ещё больший ступор. Я ожидала хотя бы мини-прелюдию. — Твои чувства не изменились? Я прошу тебя быть откровенной, ведь я собираюсь говорить от чистого сердца.

— Я… — мой голос слегка хрипел, от чего я прокашлялась. — Я… — я не могла найти слов, хотя много раз представляла этот разговор у себя в голове. Мне было не достаточно сказать ему простые три слова, я хотела рассказать ему о том, что чувство, что так долго терзает моё сердце, вероятно больше, чем просто какая-то влюблённость.

— Мы были подростками, — тон всё холоднее с каждым словом, — мы были помолвлены, неопытны, многого не понимали и не знали, легкомысленно говорили друг другу о своих высоких чувствах. Но прошли годы, мы выросли, прошли испытание временем и познали горечь разлук и утрат. Поэтому я спрошу тебя вновь… даже не так, — он помотал головой, словно приводя мысли в порядок. — Я не буду спрашивать тебя. Просто скажи мне, если твои чувства не изменились. Скажи, если те слова, которые ты говорила мне в тот день, есть истина.

В его словах уже была разгадка. Я чувствовала отчаяние от предрешённости событий, но не была бы собой, если бы как трусиха смолчала или соврала, чтобы не причинить себе боли.

— Бьякуя… — я тяжело выдохнула, взвешивая несколько секунд у себя в голове свои следующие слова, — ты как никто другой знаешь, какое сложное и довольно мрачное было у меня детство. Я многие годы сидела взаперти в своём коконе, даже и не думая выходить в реальный мир. Он был мне не нужен до того момента, пока изнутри в маленькую щёлку в своей скорлупе я не увидела тебя… — Кучики всё смотрел на меня пристально, но его взгляд стал чуть менее стальным — он обдумывал мои слова. — Я не могу понять, почему ты вновь спрашиваешь меня о этом. Я никогда не считала свои чувства чем-то мимолётным и детски наивным. Ты дал мне не просто желание жить — ты подарил мне саму жизнь, навсегда связывая её с собой. Когда тебя нет рядом — я задыхаюсь, когда ты около меня — я тоже задыхаюсь, но от избытка своих чувств. Боюсь рано или поздно я просто взорвусь, как какая-нибудь бомба, — я нервно хихикнула, но Бьякуя мой смех не поддержал. Его лицо наоборот лишь помрачнела. — Зачем ты спрашиваешь меня об этом?.. — почти шепчу. — Глупый… такие чувства… мне еле хватает сил, чтобы удержать их в себе. Они не смогут пройти даже через вечность. У меня просто нет сил оторваться от тебя.

— Действительно… — звук его голоса обласкал мои уши, но мне он показался слишком печальным. Я подняла на него глаза — он выглядел подавленным. — Зачем я тебя спросил? Стало лишь хуже.

— Теперь я попрошу тебя. Каким бы ни было твоё решение, какой бы ни была правда… ты обязан мне её сказать, — мой голос начал срываться, от чего пришлось перейти на шёпот. — Прошу.

— Это ужасно, — Бьякуя зажмурил глаза. — Я ужасен…

— Нет, что ты такое говоришь? — его тон меня пугал, я протянула руку к нему, чтобы дотронуться до его скулы. — Нет ничего ужасного в том, что ты не чувствуешь ко мне того, чего я хочу, — я храбрилась, но в глазах уже щипало.

— Нет. Ты не понимаешь. Выслушай меня, — он перехватил мои руки и опустил их вниз. — Все слова любви сказанные мною маленькой куколке двенадцатого отряда Урахаре Нацу — все они были правдой. Когда ты ушла, я почувствовал, что кусок моего сердца не просто отрывается — он гниёт заживо, причиняя невыносимую боль. Я всё начинал сначала — учился ходить по земле, которой не касалась ты, дышать воздухом, который тебе был недоступен, жить заново там, где не было тебя. Все мои мысли были заняты тобой, но бурная подростковая натура уже умерла во мне тогда, сто лет назад. Меня изменил твой уход. Я стал холоднее, расчётливее, разучился чувствовать. Погиб отец, за ним мать. Потом в моей жизни появилась Хисана, и мне казалось, что это ты умерла в том мире и вернулась ко мне в новом обличии. И хотя я знал, что она это не ты, я не смог удержать себя и не забрать её себе. Я звал её твоим именем, а она терпела, я воспринимал её, как тебя, а она и слова не говорила против. Но потом умерла и она, и я понял, что чувств у меня не осталось совсем.

Он замолчал и молчал довольно долго, так что я осмелилась и позвала его по имени, но он тут же прервал меня.