Вскрывая душевные раны (СИ)

— Разве после того, как вы вчетвером скрыли такую важную информацию, вы имеете право на «секретные источники»?! — Сой-Фон была в ярости. Не в такой, в какой обычно пребывала 24 на 7. В настоящей ярости. — Я капитан второго отряда и начальник отряда тайных операций, но ни у кого из вас даже мысли не возникло, что вот это вот всё — это не за нашими спинами назначить не пойми кого на пост капитана. Это настоящий заговор! Вас вообще не смущают эти пробелы в биографии этой женщины, и подписи в секретном, повторюсь, в СЕКРЕТНОМ документе «Информация засекречена»?! К ней, что, только Короля душ и небожителей допускают?!

— Не всех, но… — Укитаке ткнул локтем не успевшего договорить свою мысль Кьёраку, ведь Сой-Фон резко повернулась в его сторону, испепеляя гневным взглядом.

— Не понял… — какие ожидаемые слова от Зараки, — а чем тебе мелкая на посту капитана не угодила?

— Не в этом дело!!!

— Об этом просили не распространяться, не только Совет 46, — заговорила Рецу, — но и четыре великих клана, а также Урахара Киске.

— Ясно дело, сотворил такое с сестрой и тут же в кусты! — не унималась Сой-Фон. — Лучше бы дал ей умереть смертью, достойной такого хорошего солдата.

От мысли, что я мог никогда не встретить Нацу, внутри всё скрутилось. Повисшая тишина в архиве после слов капитана второго отряда, давила на виски и сердце. Я почувствовал, что больше не в силах находиться в этом помещении со всеми этими людьми, и поспешил удалиться. Всё равно, ничего конструктивного от них ожидать не следует. Развернувшись, я пошёл к выходу через расступающуюся толпу капитанов передо мной.

— Кучики! — вновь закричала Сой-Фон. Мне пришлось остановиться, в висках ощутимо что-то пульсировало. Закрыв глаза, я ждал продолжение её криков. — Ты, что же, ничего не скажешь?

— Урахара-сенсей ради спасения сестры совершил то, что было должно. Ямамото-сотайчо поступил мудро, решив сохранить их секрет.

— То есть, ты хочешь сказать, что это нормально?

— Нет. Это ненормально, — я снова вздохнул. Головная боль нарастала, видимо, придётся обратиться к лекарю. Уж и картинка мира стала то темнеть, то возвращать свою чёткость. — Я хочу сказать, что поступил бы так же.

Решив больше не отвечать ни на что, я поспешил к выходу. Мне срочно нужен был свежий воздух, я могу просто позорно свалиться в обморок посреди территории первого отряда. Я ускорил шаг, но у самого выхода меня перехватила… Нацу?

— Вы бледны, господин капитан, — заговорила она мягким голосом. Её улыбка сияла как никогда, глаза светились добротой.

Моё сердце ёкнуло, и я забыл, зачем мне небо даровало лёгкие. Вот она, передо мной, жива и здорова. Прекрасная, родная, так долго мною желанная и так бездарно упущенная.

— Вам нужна помощь.

— Нет… — я сам не узнал своё шёпот. Тело автоматически потянулось к ней — она раскрыла руки в преддверии объятий, и в тот же момент я сжал её так сильно, как только мог. — Мне нужна только ты. Моя Нацу.

— Но это обман, — тихо сказала она. — Меня здесь нет, и ты это знаешь.

— И пусть, — именно в этот момент мне захотелось весьма неаристократично послать куда подальше весь Готей, Сейрейтей, этот чёртов мир и реальность, в которой по воле какой-то там судьбы я вынужден ходить по земле, по которой ныне не ступает её нога.

— Ты должен проснуться, — её руки словно настоящие гладили мои волосы, и мне это нравилось. Как я могу проснуться, если всё моё естество желает забыться в этом сне? Этот фантом слишком жесток со мной. — Бьякуя. Очнись. Капитан Кучики! Вы слышите меня? Бьякуя, очнитесь!

Нацу растворилась, как и мир, в котором мне посчастливилось побывать лишь какие-то мгновения. Я открыл глаза, передо мной находилась рука с ватой, от которой исходил очень резкий и неприятный запах. Её держала взволнованная Унохана. Дальше неё был лишь размытый белый цвет. Я прикрыл глаза, ведь он свет был слишком ярок, и попытался несколько раз их снова открыть. Пока результат был неважный, я всё ещё не понимал, где нахожусь.

— Вы слышите меня?

— Вас и мёртвый услышит, — тихим сухи голосом ответил я и тут же ощутил в горле резь и сухость. — Я попросил бы стакан воды.

— Конечно, — вата исчезла из моего поля зрения и её тут же заменил стакан с такой холодной водой, что я ощутил это на расстоянии десяти сантиметров. Отпив из него, я вновь прокашлялся. Отчего-то чёткость зрения резко возросла, и я осмотрелся.

— Где мы?

— Вы не помните? — Унохана забрала из моих рук стакан и поставила на стол под моим боком и села рядом со мной. — Я пошла за Вами, оставив разбирающуюся с каждым паучком в том архиве Сой-Фон и остальных капитанов. Вы были очень бледны всё то время, что мы провели в том помещении. Я посчитала, что Вам нужно оказать помощь, как видно не зря. Вы лежали у двери к выходу на полу, когда я Вас догнала. Сейчас мы в моём кабинете в моей капитанской квартире. Кстати, Вы весьма тяжёлый, не смотря на обманчивое впечатление, производимое Вашим телом.

— Вы несли меня на себе?

Поразительная женщина…