Вслед за Ремарком

– Дурочка! – наконец сказал Роберт устало. – Ты так мне нравилась тогда, что я не хотел с тобой спать, можешь поверить! Я хотел просто дотронуться до тебя, может быть, один раз поцеловать, вот и все! Но ты и все вы, новоявленные психологи, – тут губы его горестно искривились, – в ваш переполненный психологией век этого не понимаете. Да и немудрено. Головы ваши забиты черт знает чем, а души – неразвиты.

– Ах, ах, ах! – скривила губки Лиза. – Вот то-то вы с вашей развитой душой и живете в халупах вместе с запчастями, как бомжи, ничего в этой жизни не сумев добиться!

– Иди отсюда! – махнул на нее рукой Роберт, будто бросил безуспешную затею объяснить дорогу глухонемому. – Тебе меня не понять!

И когда за ней закрылась дверь, он почувствовал что-то вроде огромного облегчения. Но вдруг, вспомнив что-то еще, очень существенное, он вскочил и бросился за ней. Она уже спускалась по лестнице.

– Лиза! – крикнул он вниз.

– Ну что еще? – Где-то в проеме между лестничных маршей блеснуло ее светлое пальто.

– Зачем ты сказала Нине, что была у меня в гостях?

– Чтобы отомстить! – донесся снизу звонкий смешок. – Ты же оскорбил меня! Не могла же я оставить это просто так, это было бы вредно для моего здоровья.

– Я тебя оскорбил?

– Мне в то воскресенье целый день было скучно, и я, собираясь к тебе в гости, хотела хоть маленького, да приключения! А ты все испортил! Сам виноват!

Он тоже засмеялся в лестничный проем. Настроение у него вдруг отчего-то стало прекрасным. Он совершенно не злился на нее.

– Прощай, Лиза! Будь счастлива, хоть ты и не права! – громко закричал он, и его слова гулко разнеслись по всем этажам.

Ответом ему был громкий хлопок наружной двери.

Он быстро вернулся в учебную комнату, собрал свои нехитрые пожитки, не забыв взять учебный журнал и контрольные работы, спустился, завел машину и поехал, насвистывая, домой.

5

Нина в одиночестве сидела за огромным столом в гостиной, вяло наблюдала за передачей по телевизору и ковыряла вилкой в пластмассовой коробочке с винегретом.

«Завести, что ли, кошку?» – спросила она себя и посмотрела, как бы ожидая ответа на этот вопрос, на двух элегантных дам, оживленно щебетавших в телевизионной студии.

«Они учат нас, как правильно жить!» Нина вслушалась внимательнее. Дамы с экрана внушали: да, жить ужасно трудно – женщины вынуждены много работать, много заниматься хозяйством, воспитывать детей. Но чтобы этот груз не казался непосильным, надо любить то, что ты делаешь, и тех, ради кого ты это делаешь. Нина задумалась: при кажущейся непоколебимой правоте этих утверждений ее математический ум выявил скрытый дефект в постулате. Она спросила себя: «Разве правильно любить узаконенное рабство? Любить мужа, если он выступает в роли тормоза и угнетателя? Любить доброго барина за то, что он кормит и не бьет, пока находится в хорошем настроении? Так ли уж обязательно нужно любить крест, который сама волочишь на свою же Голгофу? И разве такая политика – по сути, политика приспособленчества – может принести женщине счастье? Ведь вместо того чтобы попробовать изменить свою жизнь, она так и будет тащить свой крест, пока не протянет ноги!»

Нина вспомнила молодых женщин, работающих в фирме Кирилла. Некоторых из них она немного знала. Все они, как правило, были одиноки или с одним ребенком, но без мужей. Причем, насколько понимала Нина, одиночество их было добровольным. Они все имели хорошее образование, отлично выглядели, много работали, хорошо зарабатывали, ездили отдыхать, до мелочей отладили и облегчили себе быт. И все они были самодостаточны, чтобы не обращать внимания на не вытертую вовремя пыль, несваренный борщ или два килограмма принесенной с рынка картошки, которую они однажды в выходной день неосторожно попросили почистить своего друга. И все они мечтали о принце! О том, что вот возьмется в один прекрасный день откуда ни возьмись достойный претендент на их руку и сердце, и тогда они с радостью распрощаются со своей свободой.

В этом месте Нининых размышлений очаровательные дамы из телепередачи удалились с экрана, чтобы освободить место рекламе пива, колбасы и памперсов, и Нина вместо всего этого будто увидела перед собой пушистую голову Пульсатиллы. Подруга всегда возникала перед ней оппоненткой в споре.

– Почистить два килограмма картошки – тьфу! – не о чем разговаривать! – явственно послышался Нине ее четкий, преподавательский голос. – Пятнадцать минут работы, и хочешь – жарь, хочешь – вари! Было бы на что купить эту картошку! Не все же работают в престижных фирмах! А если не можешь заработать сам да еще имеешь детей, поневоле приходится полагаться на мужчину!