Вслед за Ремарком

«Как она домой-то пойдет с таким бриллиантом? – вяло подумал Роберт, мельком взглянув на ее кольцо. – Треснут еще по башке в темном переулке!» И вдруг его будто что-то зацепило: «А уж не Нинин ли муж так облагодетельствовал девочку?!» Роберт ничего не понимал в драгоценных камнях, но стоимость украшения бросалась в глаза – кольцо было действительно дорогое, не бижутерия. Он вспомнил рассказ Нины о ее злоключениях с мужем и Лизой. Сначала ему показалось, что Нина для красного словца что-то выдумывает или преувеличивает, уж очень нестандартной выглядела история. Ему и раньше попадались дамочки из числа учащихся, как правило, бальзаковского возраста, желающие выдать себя за героинь необыкновенных романов, преподносящих себя как натур на редкость чувствительных или, наоборот, стервозных. «Женщины – странные существа, – думал Роберт. – Головы их забиты какой-то несущественной дрянью – поисками тряпок, желанием нравиться, желанием приукрасить себя. Вообще-то это легко объяснить – они не могут жить без мужчин – без мужей, без любовников». Сам Роберт считал, впрочем, как многие другие, что любой женщине, если ее не любит никто из мужчин, просто нечем заняться на белом свете. (Необходимо отметить, что мой дорогой герой Роберт не так уж был и виноват в своих мыслях. В противовес Советской власти, приучившей мужчин к тому, что женщина в оранжевой дорожной куртке с кувалдой в руках есть явление в мире весьма распространенное, он полагал, что смысл существования женщины заключается в наличии у нее мужчины, то есть его самого, как представителя сильного пола, то теперь этой точки зрения на женщину учат нас не пионерские диспуты на тему «Может ли девочка быть другом?», а общественное мнение – многочисленные ток-шоу, иллюстрированные журналы и базарные разговоры. И то, что женщины еще с середины девятнадцатого века более или менее успешно боролись против неравноправия и с огромными трудностями поступали в университеты, уходили из своих домов и от мужей и даже вступали в революционную борьбу, чтобы хоть как-то и где-то проявить ум и волю, теперь, как говорится, никого не колышет. Сто пятьдесят лет назад в России вызывал активные дискуссии женский вопрос, и лучшие представители сильного пола, а среди них, например, и некто Герцен из далекого Лондона, пытались привлечь к его разрешению самые блестящие умы, а теперь у нас женского вопроса нет. Интересно, что некоторые российские мужчины, как и тогда, тоже живут в Англии, но головы их заняты не тем, чем у Герцена, и вопросов к ним мы поэтому не имеем.)

Учебное время закончилось, учащиеся стали сдавать Роберту работы. Небрежным жестом и Лиза протянула ему свой листок.

– Останься! – тихонько сказал он ей, когда она уже поворачивалась к нему спиной.

– А что? Я тороплюсь, меня ждут!

– На минутку.

– На две секунды, не больше! – Лиза делано вздохнула и уселась прямо перед его носом на первую парту. Он сам удивился, заметив, что куда-то улетучился его просящий тон в обращении с Лизой. Раньше он не мог смотреть на нее прямо – так она его ослепляла. Теперь же он совершенно спокойно смотрел на ее лицо и ясно видел те недостатки, которые абсолютно не замечал раньше. Так, например, он отчетливо понимал, что на самом деле черты лица Лизы совершенно не похожи на черты американской кинозвезды, а просто искусно нарисованы под нее, и родинка над губой тоже не настоящая, а нарисованная. Он подумал, что, наверное, должен был видеть все это и раньше, просто ум его, сверх меры заинтересованный, отказывался осознавать эти детали.

«Интересно, как бы она выглядела сразу после бани с парилкой?» – подумал Роберт, но тут за последним учеником затворилась дверь.

– Есть что-нибудь новенькое насчет сдачи экзаменов? – нетерпеливо спросила Лиза.

Роберт закрыл учебный журнал и аккуратно положил рядом простенькую шариковую ручку.

– Ты на кого все-таки учишься в институте, моя красавица? – вкрадчивым тоном начал он. Он и сам еще точно не знал, зачем попросил остаться здесь эту девушку, которая очень нравилась ему всего несколько недель назад. Так нравилась, что он, повидавший за годы работы в школе столько женщин, робел перед ней. Но почему-то не мог он после Нининого рассказа отпустить Лизу с занятия просто так. Он должен был поговорить с ней. Но не спросишь же ее сразу, прямо в лоб, знает ли она, что разрушать чужие семьи очень нехорошо? Какое, собственно, ему до этого дело? Лиза капризно надула губки, завела глаза в потолок.

– На психолога. Еще вопросы будут?

– Интересная специальность… – протянул задумчиво Роберт, не моргнув глазом в ответ на ее явное нетерпение. – Чему же вас там учат? Психологии предпринимательства, как теперь говорят, менеджмента и маркетинга, или психологии воспитания детей, или психологии любви?