Вслед за Ремарком

Роберт, наклонившись, перебирал что-то в ящиках стола, и в полной тишине жужжание ламп противно давило на уши. Нина огляделась. Класс опустел, и только узлы и детали машин да обнаженный двигатель внутреннего сгорания равнодушно взирали на них с Робертом со своих мест. Но вот он перестал возиться с бумажками, выпрямился на своем месте. Их отделяли друг от друга два учебных стола и четыре стула, но Нине вдруг показалось, что они опять сидят с Робертом рядом в машине и в целом мире больше никого нет. И теперь он смотрел на нее по-другому, тепло, совсем не так, как по необходимости смотрел на всех остальных учеников на занятии. Он тоже испытывал к ней странные чувства. Во всяком случае, он знал, что может просидеть так напротив неизвестно сколько долго, и у него совершенно не возникала естественная для мужчины мысль, куда теперь он должен повести девушку и зачем. Во всяком случае, перед встречей с Лизой в воскресенье он был озабочен именно этим. Нина у него не вызывала подобных чувств, и он еще пока не дал себе труда понять, хорошо это или плохо. Но сейчас он должен был ей кое-что сказать, и это не давало ему покоя на протяжении всего занятия.

– Как ты вчера добралась домой? – начал он.

– Нормально. – Она замолчала, не думая, что должна рассказывать ему о беспорядке в квартире и о прочих деталях ее семейной жизни.

– Дома тебя потеряли… – не то задал вопрос, не то утвердительно проговорил он.

– Потеряли, – подтвердила она коротко. Все ее мысли по поводу методических пособий улетучились куда-то сами собой.

– А ты знаешь, – он сделал кивок в сторону свободного места с ее стороны, – ведь вечером Лиза приходила сюда, в школу.

– Зачем?

– Как она объяснила, для того, чтобы договориться о следующем занятии. – Роберт опустил голову и посмотрел на свои руки. – А сторож ей живописал, как мы с тобой уехали днем и не вернулись к вечеру.

– И ты об этом жалеешь? – вдруг с некоторым даже вызовом спросила Нина.

– Нет, не жалею.

Его тревожило другое. Он думал: сказать Нине или не сказать? Он не знал еще, какое могут иметь значение для нее его слова, но чувствовал, что все-таки надо сказать ей то, что он считал нужным. А Нина не понимала, чего же он медлит. Ей было абсолютно все равно, где была Лиза, если он, Роберт, не жалеет, что она, Нина, с ним.

– Твой муж тебя тоже здесь искал, – наконец произнес Роберт и опустил глаза. Ему неприятно было говорить с ней о ее муже. – Он справлялся о тебе у сторожа. Потом они уехали вместе с Лизой.

– С Лизой?

Ей мгновенно вспомнилось то, что Кирилл вернулся домой очень поздно, и то, что ушел сегодня необыкновенно для него рано. Ей также вспомнился и сегодняшний Лизин взгляд на нее в конце занятия. Если всего пятнадцать минут назад она не могла точно определить его сущность, то теперь смогла это сделать безошибочно – он был вызывающим. Она почувствовала смятение.

– Откуда сторож знает, что мой муж уехал вместе с Лизой? – на всякий случай переспросила она.

– Он видел, – пожал плечами Роберт.

– Ну и что? – Нина выпрямилась и гордо подняла голову. Она ни за что на свете не могла бы сейчас кому-нибудь признаться, в том числе и самой себе, что, оказывается, не только Роберт, но теперь и ее собственный муж отдает предпочтение этой нахальной хорошенькой девчонке. «Этой пустышке!» – как она определила про себя. Она встала со своего места. – Он просто отвез ее домой! – сказала она и твердо посмотрела на Роберта.

– Да, – ответил он, казалось бы, равнодушно.

– На улице было уже темно, а мой муж как-никак джентльмен, не мог же он бросить девчонку посреди дороги! – все так же с гордо поднятой головой уточнила Нина.

– Конечно, я в этом не сомневаюсь. – Роберт опять стал что-то перекладывать в ящике стола.

– До свидания! – Нина взяла свою сумку и пошла из комнаты. Одно мгновение все изменило. Она теперь думала только о Кирилле. Дома он сейчас или нет? По всем срокам он уже должен был вернуться с работы.

Роберт видел, как за Ниной захлопнулась дверь, Обдумывать больше было нечего, все сразу встало на свои места. «Она любит своего мужа!» – с внезапной ясностью открылось ему, и чувство появившейся утраты стало душить его.

«Да на фиг она мне нужна! – пытался успокоить он себя, но тут же заметил, что, когда хотел зажечь сигарету, рука его противно задрожала, и это разозлило его еще больше. – Она вообще истеричка! Ты вспомни, как выковыривал ее из этого дурацкого автодрома!»

«А ты вспомни, как она достойно вела себя вчера, когда попала в ножницы между джипом и грузовиками!» – кто-то изнутри возразил ему, и этого нельзя было опровергнуть.