Всплеск внезапной магии

На это у Верховного главы не было ни минутки свободной. Едва очутившись в кабинете, он обнаружил, что повседневную рутину то и дело нарушают срочные вызовы из Пентархии. Вместе с приливами в Арт хлынуло все подряд. Треньен доложил, что случился неурожай пассета, и потребовал немедленного обзора ожидаемых изменений климата, чтобы рассчитать посевы на будущий год. Царь прислал правительственный указ, в который помимо пышных официальных приветствий было колдовским образом встроено малоприятное требование, чтобы Арт проверил, верно ли, что потоки энергии в Пентархии сильно нарушены, как предполагают ортские ученые. И разумеется, Лита, как же без нее. Совет Литы выходил в эфир несколько раз в лице разных Владычиц, желавших знать, получены ли наконец какие-нибудь результаты в эксперименте с Иномирьем.

Верховный глава учтиво отвечал Владычицам, а про себя думал, что сам хотел бы знать. Его все сильнее донимала мысль, что нужно заслать туда еще одного агента, и как можно скорее, а поскольку в Иномирье, похоже, раскрыли двух его лучших осведомителей, необходимо, во-первых, отобрать исключительно способного агента, а во-вторых, внедрить его со всеми предосторожностями. Но делиться своими опасениями с госпожой Марсенией он, естественно, не стал. Госпожа Марсения жаждала результатов не меньше остальных, а может быть, и больше, поскольку, очевидно, ставила себе цель вынудить Главу сообщить о них ей первой из всей Пентархии. Она всячески намекала, что в обмен, возможно, посвятит его в результаты своего личного эксперимента с Иномирьем. Но поскольку госпожа Марсения постоянно приплетала этого своего сына, чтоб ему пусто было, Верховный глава сомневался, что она с ним до конца откровенна. Если госпожа Марсения что-то знала, ни с кем делиться она не собиралась. И хорошо, поскольку иначе у Главы возникло бы сильнейшее искушение поддаться ей. Он с неодобрением покосился на порочное лицо ее сына у себя в зеркале и пообещал, что результаты скоро будут. Ходили слухи, что молодой человек наполовину гвальдиец, но, даже если так, Верховный глава не чувствовал к нему никакой симпатии, и виновата в этом была его мать.

Чтобы ответить на всевозможные запросы Пентрахии, Глава был вынужден направить в отрог Наблюдателей отряд магов-помощников, перестроить расписания, прервать или урезать повседневные обряды — он так заработался, что даже пропустил обед и лишь аскетически приказал принести в кабинет тарелку поджаренного пассета, по которому так соскучился. К пассету положили ложку меду, но Глава с презрением отверг эту роскошь. Он и так был сильно взвинчен из-за новости, которую принес ему брат Уилфрид.

Глава глядел на изображение Тода, обнимающего Зиллу. За ними проплывал косячок ленивых рыб, поводя прозрачными плавниками и тупо разевая рты, и на миг Глава забылся и уставился на рыб.

Потом он взял себя в руки и отдал необходимые распоряжения:

— Призывника немедленно привести ко мне, и пусть его конвоируют самые сильные маги. Не забывайте, у этого человека наследный дар пентарха, он может быть опасен. Женщину изолируйте. Я допрошу ее, как только разберусь с призывником.

Неужели Зилла так низко пала, что крутит любовь с Тодом? От этой мысли Главе стало по-настоящему больно. Разумеется, он не считал, будто всерьез ненавидит Тода, просто у него появилась возможность избавиться от смутьяна, причем с большой выгодой для Арта, а это не могло не радовать.

Единственным камнем преткновения было неизбежное возмущение пентарха Фриньена. Верховный глава старался быть в курсе всех дел на родине. Он прекрасно понимал, что отец Тода Август Гордано, хотя и глуп как пробка, обладает в Пентархии огромным влиянием и при желании может этим воспользоваться. Госпожа Марсения и та называла Августа «милым старым жуликом» и, как ни странно, прислушивалась к его мнению. Более того, Родрик Гордано был единственным сыном пентарха. Даже Арт не имел права лишить одну из пятин единственного наследника. Царь, несомненно, встанет на сторону Фриньена — и еще как встанет.