Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история

Все мы понимали, что «Конан» получился очень противоречивым, и было непонятно, как его рекламировать и представлять в средствах массовой информации. Я видел, как Милиус давал первые интервью, делая основной упор на образ мужественного героя. Одной из его отправных точек стал Фридрих Ницше; эпиграфом к фильму были взяты перефразированные слова немецкого философа из вышедшей в 1889 году книги «Сумерки идолов»: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее». Другой его излюбленной темой была сталь. «Ковка делает сталь более твердой и долговечной, — говорил журналистам Джон. — И тут нет никакой разницы с человеческим характером. Его также нужно закалять. Он должен преодолевать сопротивление. Чем больше человеку приходится бороться, тем сильнее он становится. Взгляните на тех, кто вырос в разоренных войной странах или в неблагополучных городских районах. Борьба написана у них на лицах, этого не добиться никаким гримом. Вот что делает Конана самым свирепым и могучим воином — то, что ему пришлось перенести в детстве. Роскошь и комфорт являются для человека злом». Для Милиуса «Конан» был манифестом, выходящим за рамки кино и комиксов. Все это было завязано на Ницше.

Джон показывал журналистам один из своих самурайских мечей и говорил: «Знаете, клинок катаны нагревают и кладут на наковальню семь раз, чтобы он приобрел необходимую прочность. Воины-самураи оттачивали свое мастерство на преступниках. Они ставили их и отсекали им головы одним взмахом меча». Он красочно разыгрывал все это перед журналистами, пока те строчили в блокнотах. А я думал: «Откуда у него берется все это дерьмо?» Мой подход был гораздо более прямым. Я делал упор на зрелищность «Конана», обещая эпический сюжет и захватывающие приключения, что-то вроде «Звездных войн», но только перенесенных на Землю.

Для продвижения фильма было крайне важно использовать все возможные ракурсы. Привлекая зрителей, мы помещали соответствующие материалы в различные тематические издания. Сюжеты о фехтовании на мечах шли в журналы, посвященные боевым искусствам. Сюжеты о конных трюках шли в журналы о лошадях. Для журналов, посвященных фэнтези, писался материал про мечи и колдовство. В журналах по культуризму рассказывалось, как достигнуть пика формы, чтобы стать Конаном.

Разумеется, перед выходом фильма на экран ему нужно было присвоить категорию. Я был недоволен тем, как руководство «Юниверсал» пресмыкается перед оценочной комиссией. Комиссия состояла из людей, назначенных Американской киноассоциацией, чьи фамилии даже не объявлялись публично. В основном это были родители средних лет с взрослыми детьми, но «Конан» они восприняли словно сборище старых дам: «Ох, ах, столько крови! Мне пришлось зажмуриваться!» Мы получили предписание отредактировать самые кровавые сцены.

Я сказал себе: «Откуда все эти идиоты и нытики? Пусть фильм оценят молодые, сильные». Я спросил одного из руководителей студии:

— Кто за все это отвечает? Должен же кто-то за все это отвечать. Почему вы не добьетесь того, чтобы их выгнали вон?

— Нет, нет, нет, нет, — испуганно ответил тот. — Эту лодку лучше не раскачивать.

Никто не хотел ни за что драться.

Я не понимал, что на самом деле ведется сложная шахматная партия. У «Юниверсал» в работе был фильм «Инопланетянин» Спилберга, который, по прикидкам, летом 1982 года должен был побить все рекорды кассовых сборов. Поэтому никто не хотел обижать оценочную комиссию. Студия хотела, чтобы ее любили, хотела, чтобы любили Спилберга, хотела, чтобы любили «Инопланетянина». И тут появляются какие-то Милиус и Шварценеггер, которые на экране убивают всех подряд. В Голливуде Милиус уже прослыл плохим мальчиком, со своими крайне правыми республиканскими взглядами и страстью делать шокирующие заявления. И, конечно, студия готова была уступить: «Давайте прямо сейчас вырежем из „Конана“ всю кровь, и в этом случае когда на следующей неделе мы представим на оценку „Инопланетянина“, нас не станут допрашивать с пристрастием». Хотя в «Инопланетянине» ничего ужасного и в помине не было.

Я был зол как черт, так как мне казалось, что все убийства в «Конане» были необычные и отлично снятые. Ну и что, если первым, что увидит зритель, будет Талса Дум, разоряющий родную деревню Конана, и голова его матери, летящая в воздухе? Можно сказать, что этот эпизод понадобился нам, чтобы представить Талсу Дума конченым злодеем, и тогда у Конана будет моральное право расправиться с ним. Но каждому человеку свойственно любить творение рук своих. Оглядываясь назад, я понимаю, что нам следовало бы поумерить насилие, и это привлекло бы к фильму больше зрителей.

Для меня это был первый опыт крупномасштабной рекламной кампании. Было запланировано турне для продвижения «Конана» на международном рынке. На первом заседании, куда я попал, специалисты по маркетингу объявили:

— Мы отправляемся в Италию и во Францию.

— О-ооо-отлично, — протянул я, — но если взглянуть на глобус, станет видно, что стран на земле больше, чем только Италия и Франция.