Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история

После этого триумфальное шествие «Конана» было уже неудержимым. Месяц спустя предварительные пробные показы в шестнадцати городах собрали огромные толпы народа. В Манхэттене пришлось вызывать полицию, поскольку стоявшие в очереди люди в прямом смысле дрались из-за билетов; в Вашингтоне очередь растянулась на несколько кварталов и парализовала движение в центре города, в Лос-Анджелесе вместо одного сеанса устроили три, подряд один за другим, — некоторые люди простояли в очереди по восемь часов.

Заметки, появившиеся в профессиональной кинопрессе после первых показов, помогли нам получить время в сотнях кинотеатров по всей стране. Когда 14 мая состоялась общенациональная премьера «Конана», он стал первым хитом среди тех, что вышли на экраны в то лето, которое до сих пор считается лучшим летом в истории кино. В то лето вышли также «Рыцарь дороги», «Рокки-3», «Звездный путь-2», «Гнев хана», «Бегущий по лезвию», «Веселые времена в Риджмонт-Хай», «Мир согласно Гарпу», «Полтергейст», «Офицер и джентльмен», «Трон», «Тварь» и, разумеется, «Инопланетянин». И «Конан-варвар» по праву занял свое место среди них.

Глава 15

Я становлюсь американцем

Мария отпраздновала мое возвращение из Мадрида и Хайборийской эры, подарив мне щенка лабрадора, которого она назвала Конаном.

— Ты ведь знаешь, почему она подарила тебе эту собаку, да? — насмешливо спросила меня одна из ее подруг.

— Потому что у нее в семье всегда были собаки? — предположил я.

— Это же кинопроба! Мария хочет проверить, умеешь ли ты обращаться с детьми.

Тут я ничего не мог сказать, но мы с Конаном — то есть, Конан-собака и Конан-варвар — быстро нашли общий язык. Я был рад вернуться в наш дом, интерьер которого полностью преобразился благодаря нашим с Марией стараниям.

Второй большой переменой, произошедшей в мое отсутствие, стало вступление в должность Рональда Рейгана. Похоже, в Голливуде никто не знал, как относиться к тому, что он стал президентом, — даже консерваторы. Сразу же после выборов мы с Марией ужинали вместе с моими друзьями из шоу-бизнеса, которые участвовали в его избирательной кампании.

— Зачем вы продвигали этого типа? — спросила Мария. — Он же не из президентского теста. Господи, он же актер!

Вместо того чтобы защищать Рейгана, мои друзья ответили: «Знаем, но всем нравится его слушать». Они ни словом не обмолвились ни о том, что Рейган сделал для Калифорнии на посту губернатора, ни о его взглядах и планах. Возможно, они просто были вежливыми, и им не хотелось говорить при Марии, что время демократов кончилось.

Я был поражен тем, как отрицательно продолжали относиться в Голливуде к Рейгану все время его пребывания на президентском посту. И что с того, что он поднял экономику; я слышал только критику — как он сократил количество парков, как урезал зарплату государственным служащим, как выбросил на улицу авиадиспетчеров, как не занимался охраной окружающей среды, как лобызался с хозяевами нефтяных компаний и свернул проекты развития синтетического горючего, ветряной и солнечной энергии, начатые Джимми Картером. Это были одни сплошные жалобы. Никто не хотел видеть общую картину, никто не хотел признавать достижения.

Для меня же главным было то, что Рейган представлял все те ценности, ради которых я приехал в Америку. Я приехал сюда, потому что Соединенные Штаты были великой страной, открывающей перед человеком лучшие возможности, и теперь, когда она стала моим домом, я хотел, чтобы так оно было и впредь, и становилось только еще лучше. После смятения и уныния семидесятых американцы проголосовали за Рейгана, потому что он напомнил им об их силе. Мария говорила: «Не знаю, почему ты поддерживаешь этого типа». Однако все объяснялось просто.

Весной того года я встретился с одним из величайших мыслителей двадцатого столетия экономистом Милтоном Фридманом. Этот лауреат Нобелевской премии, отточивший идеи Рейгана о свободном рынке, также оказал громадное влияние и на меня. Выходившая в эфир в восьмидесятых телевизионная программа Фридмана «Свобода выбора» побила все рекорды популярности, и я не пропускал ни одной передачи, впитывая его идеи подобно губке. Вместе со своей женой Розой Фридман написал книгу, ставшую бестселлером, которая также называлась «Свобода выбора», и я разослал ее всем своим друзьям в качестве рождественского подарка. Каким-то образом об этом проведал продюсер программы Боб Читестер. Он разыскал меня и предложил встретиться с супругами Фридманами, которые как раз оставили профессорские должности в Чикагском университете. Они переехали в Сан-Франциско, где Милтон теперь работал в «мозговом центре» Гуверовского института при Стэнфордском университете.