Вспомнить Все (СИ)

— Из продуктов нужны четыре яйца, молоко, соль и специи, — засмотрелась, как эта немолодая женщина быстро положила требуемое на стол. — А также две глубокие чашки и миксер, то есть вилка для взбивания, — вовремя исправила я себя. Нужно быть осторожней.

Аккуратно разбила яйцо, отделив желток от белка. Точно так же поступила и с оставшимися тремя. Перемешав, добавила в желтки соль и молоко.

— Нужно взбивать белки, пока они не превратятся в пену, — пояснила я, и кухарка старательно принялась исполнять мое поручение.

Вылив желтки на сковороду, подождала, пока они схватятся, обернувшись к стучащей по чашке кухарке. Ее лицо раскраснелось, и по резким движениям было понятно — она устала. Пена, в которую успели превратиться белки, меня порадовала. Если честно, ни разу не готовила это блюдо без миксера и не была уверена, что получится.

Выложив пышную пену на сковороду поверх желтков, распределила ее ровным слоем и стала ждать. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем белок начал пружинить от нажатия лопатки, став упругим.

Ко времени, когда я выложила пышное чудо на плоскую чашку и, разрезав пополам, соединила половины вместе, все работники кухни собрались рядом, с изумлением разглядывая приготовленный завтрак. Признаюсь, оно больше походило на десерт, чем на привычный для них омлет.

— Впервые такое вижу! — наконец подала голос кухарка, все закивали, подтверждая ее слова.

Довольная, я разрезала лежащую передо мной половину еще пополам, разложив по двум тарелкам. Добавив на поднос два стакана сока, мило улыбнулась притихшим слугам и, победно вскинув голову, вышла из кухни.

Столовую заливали яркие солнечные лучи. Надо же, оказывается, я долго возилась, за на улице расцвело. Энджил сидел возле окна и сосредоточенно читал книгу. Стараясь ступать как можно тише, подкралась к столу, опустив с легким стуком поднос.

— Позже принесите печенье, а к обеду приготовьте яблочный пирог, — выдал он, не поднимая головы.

— Не уверена, что у меня выйдет, — засмеялась, я не сдержавшись. Даже представила, что у меня получится в здешних условиях. Пирог точно подгорит, если вообще будет съедобным.

Энджил удивленно поднял голову, найдя меня взглядом.

— Доброе утро. Я думал, принесли завтрак.

— А я и принесла, — подтолкнув поднос с края стола, расставила тарелки и сок.

Подняв брови, он подъехал ближе, с нескрываемым любопытством разглядывая мое творение.

— Это пирог?

— Попробуй, — я знала, что это вкусно, но не смогла избавиться от легкой тревоги. А вдруг ему не понравиться?

Убрав с колен книгу, отломил кусочек. Положил омлет в рот, медленно прожевал.

— Ммм… похоже на воздушное облако, никогда такое не ел. Неужели ты приготовила? — засмеялся он, не в силах скрыть удивления. — Скажешь, наконец, что это?

Я кивнула, радуясь, что не решилась на более сложный рецепт. Если честно, с готовкой я не особо дружу. Чтобы получилось вкусно, мне нужен рецепт с точными пропорциями, а при импровизации часто получается несъедобная гадость.

— Омлет, — точное название я не помню, по сути это и не имело значения. — И почему я слышу сомнение в голосе? Не веришь, что это я сделала?

— Пойми правильно, у нас знатные девушки не готовят и, думаю, даже не умеют.

И это разумно. Не отвечу же, что и я бы не стала, боясь спалить дом без современных гаджетов. А еда — это извинение за мою вчерашнюю несдержанность и бестактность. Вместо этого я победно улыбнулась, сказав совсем другое:

— Тебе ли не знать, кто я и откуда, — выдала я, садясь напротив и принимаясь за завтрак.

К моему облегчению, Николас исчез так же внезапно, как и появился. Я было пристала к Алексу с расспросами, но он заявил, что это меня не касается и мои вопросы так и остались без внимания. А как мне не вмешиваться, если я вздрагиваю даже от мысли об Николасе? Шли дни, Ник больше не приходил, но это не значило, что он не явиться завтра или после завтра. Алекс раздраженно переводил тему, когда я пыталась разузнать хоть что-то. Его молчание нервировало.

Каждый вечер с тревогой ждала сгущающиеся сумерки и все чаще меня посещали мысли о родном доме. Они крутились в голове заведенным волчком, постепенно разбиваясь о безвыходность ситуации. От безнадежных мыслей спасало только душевное беседы с Энджилом.

После его откровения мы вновь стали ближе. Мне хотелось, а главное стало комфортно не только общаться, но и просто находиться с ним рядом. Видимо, тот разговор заставил посмотреть на него по-другому, увидеть настоящего и поверить наконец, что он не причинит мне вреда.

Мы стали часто проводили время втроем: я, Энджил и Лола. К моей радости, он очень любил детей и, похоже, обрадовался ее появлению в доме даже больше меня. Он часто общался с Лолой и баловал ее подарками. В последние время Энджил, неожиданно охваченный вдохновением, вечерами уединялся в мастерской, скрывая от меня подробности.